Э.С.: Сегодня в программе Космическое Раскрытие с нами Ричард Доти, отставной специальный агент контрразведки, служивший в Управлении Специальных Расследований (УСР) ВВС. Ричард был непосредственно вовлечен в разведку в сфере НЛО и инопланетян. Сегодня мы говорим о настоящих охотниках – пришельцах. Ричард, добро пожаловать на программу.

Р.Д.: Спасибо, Эмери. Рад быть здесь.

Э.С.: Чем занимаются Специальные Проекты, подразделениеPJ УСР ВВС, и какова их миссия?

Р.Д.: Внутри УСР мы называем их “пи-джей”.

Э.С.: Полагаю, это не спасательно-поисковые отряды?

Р.Д.: Нет. Это так называемые Специальные Проекты. Отдельное подразделение внутри УСР ВВС, которое осуществляет и руководит политикой и процедурами, имеющими отношение к раздробленным программам специального доступа, что означает нечто высоко засекреченное. Б ольшая часть деятельности связана с проектами исследования и развития, а также может включать операции по контрразведке, контршпионажу и даже шпионажу.

Э.С.: Как они поддерживают программы специального допуска в ВВС США?

Р.Д.: Мы выполняем расследования, а также предоставляем дезинформацию, проводим операции по введению в заблуждение, чтобы защищать высоко чувствительные операции по исследованию и развитию. Например, обратное восстановление инопланетного устройства. Мы передаем его подрядчику, с целью попытаться усовершенствовать или исследовать его, чтобы определить, можем ли мы его копировать. И такая операция должна быть защищена от внешних источников, иностранной разведки, иностранного влияния или даже шпионажа.

То есть, мы осуществляем и руководим политикой и процедурами, способными защитить программы специального допуска. Такими процедурами, как обман, операциями по введению в заблуждение, которые вы бы назвали операциями по дезинформации или ложной информации, чтобы отбросить врага или отбросить русских, которые могли бы быть нашим врагом №1.

Э.С.: Итак, как подразделениеPJ поддерживает продвинутые программы исследования и развития ВВС США?

Р.Д.:УСР ВВС, подразделениеPJ поддерживаетУправление перспективных оборонных научно-исследовательских разработок (УПОНИР) и все операции УПОНИР. По существу, у нас имеются агенты Управления научной разведки (УНР), вне подразделения Специальных Проектов или подразделения PJ, приписанные непосредственно к проектам УПОНИР. Такие агенты, иногда команды агентов, в зависимости от вида операций, поддерживают конкретный проект. Скажем, обратное восстановление или развитие некоего вида нового артефакта или новой беспилотной системы.

Но большая часть информации, полученной подрядчиками, строго контролируется проектами УНР, подразделением Специальных Проектов. А это значит, что она фрагментируется, информация фрагментируется и передается подрядчику по мере надобности. Когда подрядчикам требуются сведения, они их получают. Как мы уже обсуждали, в кое-каких сферах это работает не всегда, поскольку сами подрядчики разрабатывают… Они имеют дело с проектами обратного восстановления, инопланетным артефактом, ящиком, виджетом, полученным от инопланетной расы.

Ученые погружаются в изучение и узнают об артефакте все больше и больше. Узнают, как один ящик открывает другой. Другой открывает третий. Никакая часть полученной информации не делится с подразделением PJ, поскольку они работают над этим самостоятельно и засекречивают результаты в рамках Программы промышленной безопасности Министерства обороны, как и предусмотрено. Но они не всегда делятся информацией, и прямо сейчас мы имеем такую проблему.

Э.С.: Кто именно не делится? И почему?

Р.Д.: Ну, в самом законе и внутри Программы промышленной безопасности кроется много несправедливости. Подрядчики вынуждены защищать всю засекреченную информацию, большую ее часть. Например, подрядчик получает виджет. Мы будем называть его “виджет”. Он пришел от инопланетной расы. Правительство передает виджет подрядчикам. УПОНИР передает его и говорит: “Мы получили его от инопланетной расы. И нам нужно его обратно восстановить. Поэтому, вам, ребята, нужно понять, как мы можем это сделать. Проще не бывает”.

Наряду с виджетом подрядчикам выдаются справочники или сведения, известные правительству, все они засекречены. Как только подрядчик получает информацию, он начинает выполнять свою работу. Пытаясь обратно восстановить виджет, он, скажем, расширяет сведения. В моем примере ящик… теперь он открывает другой ящик, затем еще один. И сейчас у нас есть три виджета вместо одного. Кроме того, мы знаем, что этот виджет контролирует тот. Учтите, что вся информация все еще засекречена. И ее контролирует подрядчик.

Подрядчик засекречивает сведения и не обязательно желает делиться ими с кем-то другим. Почему? Потому что УПОНИР, если они получили ту информацию… Например, вы подрядчик А. Вы работаете над этим виджетом, расширяете всю информацию об этом виджете. Возвращаете ее назад в УПОНИР. УПОНИР мог бы сказать: “Ее слишком много для одного подрядчика. Нам придется поделиться ею с другим подрядчиком, подрядчиком Б”. То есть, сейчас мы начинам делиться сведениями с подрядчиком Б.

Подрядчик А просто утратил много сведений, и даже может потерять еще один контакт. Поэтому если подрядчик А хранит все материалы у себя и в конце концов разрабатывает или обратно восстанавливает данный конкретный виджет, сейчас он считается генеральным подрядчиком, называется главным подрядчиком любого будущего обратного восстановления. Именно это и происходит внутри сообщества подрядчиков.

Э.С.: И кто наблюдает за подрядчиками? Кто отвечает за них? Я имею в виду, возможно ли, что иногда что-то ускользает за границу, в другие организации или страны?

Р.Д.: Это и есть работа PJ, подразделения Специальных Проектов. Нам поручается осуществление и разработка политики и процедур с целью защиты конкретной раздробленной информации, с которой работает подрядчик.

Э.С.: Понятно.

Р.Д.: И тут возникает проблема. Агент из Управления научной разведки, которого специально обучали для спецпроектов… Они проходят курс обучения по разведывательным операциям. А также другие курсы, связанные с засекречиванием. Но большинство их инженеры, а не ученые. Они выпускники колледжей. Они могут иметь степень в политической науке, как у меня. Поэтому все они понимают, что такое последствия в плане безопасности, политики и процедуры, которыми им приходится пользоваться для защиты проекта. Но они не понимают технических и научных ценностей. Поэтому могут ли они быть обманутыми подрядчиками? Безусловно. А теперь возвращаясь к Вашему вопросу, кто ответственен?

Э.С.: Да, кто ответственный субъект?

Р.Д.:УПОНИР. Ответственное лицо – УПОНИР. И лично офицер безопасности проекта, работающий на Управление научной разведки (УНР), но через УПОНИР. То есть, все должно возвращаться в УПОНИР. Сам УПОНИР, агенты УНР назначались на управленческом уровне. То есть, конкретные агенты УНР назначаются управляющими безопасностью проекта и отчитываются перед    супервайзером.                                                                                                              

Э.С.: Скажите, агент курирует каждого подрядчика или каждый проект?

Р.Д.: Каждый проект. Но если вы один подрядчик, у вас могут быть пять разных проектов. И агент УНР может курировать все пять проектов.

Э.С.: О, понятно.

Р.Д.: И я оказывался в ситуации, вне Зоны 51, когда было невозможно отслеживать каждый проект, которым занимались подрядчики.

Э.С.: Вас допустили к проекту?

Р.Д.: Ну, тот конкретный проект был связан с обратным восстановлением двигательной установки. Они не могли сделать так, чтобы она работала. В общем, ученые получили корабль, но не смогли заставить его работать. Поэтому воспользовались другой двигательной установкой, одной из наших… Мы разработали ядерную двигательную установку, ее-то и поместили на тот инопланетный корабль и попытались его запустить. Это один из проектов, где меня назначили менеджером проекта. Корабль не работал. Я имею в виду, его удалось запустить, но он не функционировал так, как им бы того хотелось. В конце концов мы все же смогли обратно восстановить по крайней мере половину инопланетной двигательной установки. Мы поместили ее на корабль, и заставили его взлететь.

Э.С.: Не могли бы Вы объяснить аудитории количество людей… те проекты просто слились в один проект? Я имею в виду, о чем мы здесь говорим? Сколько вовлекалось разных подрядчиков?

Р.Д.: Ну, вот с чем всегда возникает проблема. Поскольку чем больше людей знают о конкретном проекте, тем больше вероятность того, что он просочится в СМИ.

Э.С.: Да.

Р.Д.: И я приведу тому пример. К нам в руки попал высоко засекреченный проект, связанный с устройством связи, инопланетным устройством связи, которым пришельцы могли пользоваться для общения на огромных расстояниях, одной планеты с другой или Земли с их планетой. Мы пытались узнать, как оно работает. Пребывали на очень-очень ранних стадиях. Естественно, привлекли ряд подрядчиков. Тектроникс, Моторола и многих других. То есть, полагаю, семь или восемь разных подрядчиков. То есть сейчас вы имеете дело с 60 или 70 или 80 людьми. И немного возвращаясь назад, рядом с Зоной 51 размещалась фантастическая контрразведка.

По существу, верите вы или нет, но каждая проститутка в графстве Най или графстве Эсмеральда числилась в правительственной платежной ведомости. Я имею в виду, мы хотели знать о каждом военном, приходившим, чтобы воспользоваться их услугами. Мы хотели знать, что они рассказывали ночным бабочкам. И, о чудо, мы узнавали. Одна из наших активов или одна из ночных бабочек звонит нам и говорит: “Только что сюда приходил парень и рассказывал о некоем виде луча, которым они могли выстреливать на другую планету и таким образом передавать послания”.

Это высоко засекреченная информация. Поэтому нам пришлось идти и выяснять, кто это был, а затем следить за этим человеком. Мы провели расследование на предмет шпионажа. В общем, нашли человека и встретились с ним. Оказывается, он всего лишь пытался укрепить свой статус в глазах ночной бабочки. У нее он бывал регулярно.         

Э.С.: “Мадам, между прочим я работаю с лучевыми пушками”. (Оба смеются.)

Р.Д.: Верно. Вот именно. Его, так сказать, престиж. Ну, во-первых, он оказался подрядчиком.

Э.С.: Вот как!

Р.Д.: Очевидно, его уволили. Генеральным подрядчиком. Его выгнали. Нам удалось закрыть ей рот, сказав: “Каждый рассказанный им фрагмент информации – это чепуха”. 

Э.С.: Понятно.

Р.Д.: Она ответила: “Я это поняла. Люди приходят сюда и хвастаются, что занимаются тем или этим. ОК, все в порядке”. Мы заткнули рот и ему. Эти сведения никогда и нигде больше не всплывали. Это один из примеров того, чем мы занимались в Специальных Проектах, чтобы защищать программу специального допуска.

Э.С.: Итак, каковы самые засекреченные расследования, выполнявшиеся подразделением PJ ?

Р.Д.: Самые засекреченные расследования – это НЛО, расследования НВЯ. А также случавшиеся инциденты, которые мы не могли понять или не могли объяснить, такие как приземление в каком-то конкретном месте возле военного сооружения, включая похищение военных. От такого человека инопланетяне хотели получить конкретную информацию. Это были контрразведывательные или возможно даже контршпионские расследования.

Знаете, довольно трудно отслеживать все подобные случаи с инопланетной расой, которая прилетает и улетает. Мы не можем вызвать их на допрос или провести любое предварительное расследование. Поэтому вынуждены концентрироваться на…

Э.С.: Индивидууме?

Р.Д.: Индивидууме, который…

Э.С.: Почему они выбирали конкретного индивидуума? Он оказывался в нужном месте в нужное время? Очевидно, в этом что-то есть, они хотели, чтобы это происходило совсем рядом с базой?

Р.Д.: Ну, много раз инопланетяне захватывают человека просто потому, что он военный. Они хотят знать, что происходит. Они видят, что мы летаем. Летаем на своих кораблях. Возможно, они обладают намного более продвинутой системой разведки, чем могла бы иметь любая организация или юридическое лицо на Земле.

Э.С.: Зачем выбирать офицера военной полиции или службы безопасности? Ведь такие люди обычно не осведомлены о том, что известно нам? Почему выбирают их?

Р.Д.: Ну, возможно, в качестве стартовой площадки. Нам трудно проникнуть в ум инопланетян. Мы ничего о них не знаем. Не знаем, как они думают, не знаем, как они способны реагировать, или их личности, или что-то подобное. Поэтому и пытаемся представлять, каким было бы их поведение. Это прекрасно получается с агентом КГБ или агентом ГРУ, у нас есть о них много данных. Мы можем зайти в базу данных и узнать, как именно они функционируют. Но инопланетная раса, приходящая сюда и расспрашивающая конкретного сотрудника полиции безопасности…

Например, инцидент в Рэндлшемском лесу, или инцидент на Базе ВВС Эллсуорт, или инцидент на Базе ВВС Эдвардс, или инцидент на Базе ВВС Лоринг… Почему они обычно выбирали офицера полиции безопасности, почему задавали ему такие вопросы или просили что-то для них сделать… Этого мы не можем понять.

Э.С.: Осведомляли ли Вас, что там происходило? Знаете ли Вы какими были вопросы?

Р.Д.: Да, например, инцидент на Базе ВВС Лоринг. Полицейский службы безопасности обходил по периметру место хранения оружия (WSA). Конечно же, место хранения ядерного оружия. ВВС не уточняет, что речь идет о ядерном оружии. В общем, полицейский службы безопасности обходит периметр и видит приземление космического корабля. Останавливается и пытается понять, что это, думая, что это вертолет, поскольку “оно” приземлилось в слегка холмистой местности, к северо-западу от места хранения оружия на базе ВВС Лоринг. Он связывается по радио и докладывает, что это вертолет.

Ему отвечают: “Нет, в том месте нет никаких вертолетов. Это не может быть вертолет”. Он идет дальше и видит, как к нему направляются два существа, и они не являются людьми. Он описывал их как носящих большие шлемы и имеющих длинные руки. Одно из существ несет какой-то объект, который он принял за оружие.

Полицейский прицелился в них из винтовки М-16. Он продолжает целиться. Они продолжают идти, идти, идти, приближаются к нему. Следующее, что он осознает, оружие выскальзывает из рук и уплывает от него. У него был еще и табельный пистолет 38 калибра. Полицейский пытался добраться до пистолета, но того не было. Он исчез вместе с винтовкой М-16. В общем, парень безоружен. Не знает, что делать. Он был 19-летним рядовым авиации.  

Э.С.: Радио все еще работает? Он связывался по нему?

Р.Д.: Он пытался, но слишком многое происходило одновременно. Он думал о том, следует ли ему сражаться с ними. Я имею в виду… Итак, они приближаются к нему. Он абсолютно безоружен. Следующее, что он знает, они подходят к нему и уносят его оттуда. Он не контролирует свое тело, не может двигать руками, не в состоянии идти. Пытается докричаться до другого патрульного, находящегося на некотором расстоянии. Тот патрульный кое-что видел, видел все. А потом происходит потеря времени.

И в потерянном времени парень приходит в себя, по его словам, в шаре. Он пытается выбраться из него, и все, что он делает… вокруг него прочное крепление. Он не в состоянии двигаться, хотя прекрасно может дышать. Он думает. Думает, что во что-то ввязался. А затем начинает осознавать то, что произошло раньше. Следующее, что он осознает… К нему приближается голос и начинает твердить: “Тебе не причиняют вреда. Мы не собираемся причинить тебе вред. Нам просто нужна информация. Сколько ядерного оружия находится в этом хранилище?”

Э.С.: О, Господи!

Р.Д.:   Голос звучит настолько ясно, как будто кто-то стоит перед ним и задает вопросы. Конечно, тот конкретный вопрос был бы засекречен. Количество ядерного оружия внутри хранилища засекречено. Это тайна, секрет, заблокированные данные.

Э.С.: Возможно, он даже не знал.

Р.Д.: Да, вот именно. Вероятнее всего, он даже не знал. Он знает, сколько там строений, но ему не известно сколько там оружия. Парень не отвечает. В голове снова, снова и снова звучит вопрос. Он его слышит. Продолжает оглядываться вокруг, пытаясь понять, кто задает вопрос, но ничего не может видеть. Начинает пинаться. Пока он пинается, нога прорывается сквозь что-то. Тут парень осознает, что может выбраться из того, в чем сидит, и ползет оттуда. Но не может встать с места. Ноги не двигаются, и он не в состоянии встать с места. Начинает паниковать, а голос продолжает уверять, что ему не причиняют вреда. Голос продолжает спрашивать одно и то же. Затем, наконец, парень отвечает: “Я не знаю, сколько там оружия. Не знаю. Я всего лишь охранник снаружи. Я не знаю, сколько там ядерного оружия”.

Потом парень рассказывал мне, что там было 40 или столько-то ракет. Сейчас я не могу вспомнить. По-моему, 40, 46 бункеров. Это все, что мне известно. Следующее, что помнит парень… Ощущение, как будто что-то дематериализуется. Он лежит на земле, возле ограждения по периметру. Рядом его винтовка М-16 и табельный пистолет. Также на нем была система крепления A. L. I. C. E. Она тоже каким-то образом… он не помнит, как ее с него снимали, … оказалась лежащей на земле. Итак, он сидит на земле, над ним стоит начальник безопасности полетов и задает вопросы.

Парень встает и ничего не понимает. По его словам, ум мечется как в лабиринте. Не одурманенный, а именно мечущийся. В голове проносится слишком много мыслей. Постепенно все они уходят. Он смотрит на старшего сержанта авиации и говорит: “Я не знаю, что со мной произошло”. “Они собираются забрать тебя в госпиталь базы”. Это все, что сказал парню начальник безопасности полетов. Затем его запихнули на заднее сидение старой машины скорой помощи и увезли в госпиталь.

Э.С.: В каком году это было?

Р.Д.: В 1970-м.

Э.С.: Семидесятые, понятно.

Р.Д.: Парня привозят в госпиталь. Входит врач, кажется, он что-то знает. Врач говорит: “Я понимаю, что ты прошел через ужасное испытание. Мы просто хотим сначала проверить тебя на радиацию”. Парня проверили на радиацию. “Мы должны взять соскобы из-под ногтей”.  Сказано, сделано. “Ты должен сдать анализ мочи”. В общем, сделали все, что положено. Парень лежит на столе. А затем в его голове начинает звучать голос: “Не повторяй то, о чем мы тебя спрашивали”. Парень думает, что ему придется пройти через все снова. Он паникует и спрыгивает со стола. Вместе с ним находится медработник ВВС. Медработник говорит: “Нет, нет, нет, нет, возвращайся на стол. С тобой все будет с порядке”. “Но голос, он продолжает говорить у меня в голове”. “Мы об этом позаботимся”. Парню начали делать внутривенное вливание, усыпили его и оставили в госпитале.

Затем с базы ВВС Лоринг его перевезли на базу ВВС Отис в Массачусетсе, тоже в госпиталь. Тамошний госпиталь был больше. Парень находился там несколько дней, и никто не задавал ему никаких вопросов. Потом появились два агента Управления научной разведки, одетые в костюмы. Они представились по всей форме и сказали: “Мы собираемся забрать тебя туда, где сможем поговорить. Мы не можем беседовать с тобой здесь”. Парень все еще оставался в пижаме и больничном халате, весь обвешанный медицинским оборудованием. Его посадили в автомобиль и куда-то увезли.

Там его поместили в комнату и начали задавать все те же вопросы. Парень отвечал на каждый из вопросов. Позже он рассказывал: “Ирония в том, что агенты УНР знали какими были вопросы, знали о чем именно спрашивать”.

Э.С.: По-видимому, такое случалось и раньше?

Р.Д.: И наконец… вот именно.

Э.С.: Верно.

Р.Д.: И наконец, в самом конце допроса парень спрашивает: “Как такое могло случиться? Вы там были?” Они ответили: “Ты не единственный, кто пережил такое. Один и тот же вопрос задавался снова и снова”. И это все. Никаких последствий. Парня досрочно демобилизовали, и он пошел учиться в колледж. Сейчас он еще жив, и несколько лет назад выступал на конференции по НЛО, правда не вдавался в особые детали. Участники конференции задали ему важный вопрос: “Они вернулись?”

Э.С.: Ясное дело. “Вы все еще слышите голос?”

Р.Д.: “Вы все еще слышите голоса?”

Э.С.: “Вы все еще связаны?”

Р.Д.: Он отвечает: “Я все еще связан с ними, но они не задают никаких вопросов, поскольку я не занимаю такое положение, чтобы ответить на то, что они хотят знать”. И конечно, наш вопрос, вопрос правительства, мой вопрос как агента УНР таков: “Почему инопланетяне хотят знать, сколько ядерного оружия у нас в хранилище?” Ведь если они инопланетная раса и способны путешествовать на расстояния сотен тысяч световых лет, разве они не в состоянии сосчитать? Разве они не могут войти в хранилище и сосчитать? Или разве они не в состоянии обезвредить ракеты? Ведь подобные инциденты явно имели место.

Э.С.: Или была ли это другая страна, обладавшая способностью, скажем, имитировать инопланетную расу и таким образом пытаться получить информацию?

Р.Д.: Ну, такое весьма вероятно. И конечно, проводились многие расследования. Разведка думала: “Не была ли это маскировка? А на самом деле Советы? Не запустили ли они что-то из Канады?” Ведь база ВВС Лоринг находится всего на расстоянии нескольких километров от канадской границы. Возможно, Советы имели базу внутри Канады, секретную базу или что-то в этом роде. Но я думаю, они работали со службой безопасности и просто отклонили эту информацию.

Э.С.: Конгресс США сотрудничал или получал информацию от очень небольшой группы. Как называется эта группа, и какова ее роль?

Р.Д.: Она называется Продвинутая Рабочая Группа 6, она все еще высоко засекречена. Поэтому я не могу вдаваться в дальнейшие детали, но это рабочая группа. Ее кодовое название Кобра, Кобра занимается анализом полученных сведений. Они работают в тесном сотрудничестве с членами Конгресса, как в Сенате, так и в Палате представителей, чтобы высвобождать информацию. И на сегодняшний день рассекречено много сведений. Я уверен в наличии восьми разных силовых установок, полученных нами от инопланетных рас. О них широко известно в среде ученых. По существу, есть ученые, не связанные с программой, в которой об этом говорится.

Э.С.: Понятно.

Р.Д.: Я имею в виду, мы знаем о наличии одной конкретной программы, которая время от времени рассылает угрозы по электронной почте, раскрывая детали о многих из таких программ. Эти силовые установки тестируются в Зоне 51 в Тонопе. Они испытываются на наших кораблях, сделанных нами, или возможно даже на некоторых инопланетных кораблях. В этом я не уверен. То есть, они испытываются только там. И здесь возникает проблема. Люди видят такую силовую установку в других местах, не в Зоне 51, не в Тонопе, не на испытательном и учебном полигоне Неллис.

И что же они видят? На самом деле они считают, что это инопланетяне, летающие на таких вещах, а не мы, тестирующие установки, поскольку мы занимаемся этим только на испытательном и учебном полигоне. Я знаю, что у Ричарда Долана была целая история о тех силовых установках и о том, где они тестируются. И эта информация медленно просачивается в СМИ.

Э.С.: Ну, сейчас это уже публичная информация.

Р.Д.: Да, сейчас это публичная информация, поскольку все происходит на глазах общественности. Все подобные проекты, разные ионные силовые установки, ядерные силовые установки, кессонные силовые установки и другие… Я не ученый, поэтому не могу объяснить, что все это такое, со множеством подробностей и деталей. Над ними мы работали годами, некоторые попали к нам в руки еще в 1947 году в результате крушения в Розуэлле, а также корабли, которые мы… два корабля, 147 и найденный нами один, конечно Mason 49, два одинаковых корабля.

Нам известно, какой это тип силовой установки. Конечно, мы получили небольшую помощь от Эба-1, после крушения в 1947 году. Он пытался все объяснить. Но, конечно, проблема в том, что мы должны понимать инопланетную науку, а инопланетяне должны понимать нас. Мы не можем сравнивать нашу технологию с их технологией, поскольку не понимаем их науку. В том-то все и дело. Но именно в таком состоянии мы пребываем прямо сейчас в связи с теми силовыми установками.

Э.С.: Рик, с Вашей точки зрения, каков вывод?

Р.Д.: Моя точка зрения такова: мы, правительство США, имеем в своем распоряжении инопланетную технологию. Мы пытаемся продвигать ее, обратно восстанавливать. Над этим работает очень много людей. Но нам следует отделять одно от другого. Мы хотим отделить Раскрытие от информации, относящейся к технологии, которую не желаем раскрывать. И это станет проблемой в период процесса Раскрытия.

Э.С.: Рик, потрясающие сведения. Большое спасибо за участие в программе.

Р.Д.: Мне было приятно.

Э.С.: Я Эмери Смит, и это программаКосмическое Раскрытие. До следующей встречи.

Источник