Д.В.: Здравствуйте, все! Сегодня мы продолжаем разговор с Джейсоном Райсом. Привет, Джейсон!

Д.Р.: Здравствуйте, Джей. Спасибо за еще одно приглашение.

Д.В.: Итак, давайте кратко повторим. Вас серьезно ранили на Планете 3. Вас отправили на Марс с целью реабилитации, а затем вернули на Планету 2 для работы в программе восстановления.

[more]

Д.Р.: Все было именно так.

Д.В.: Вы своими глазами видели результаты, полагаю, можно сказать, плана Кабалы для этой планеты.

Д.Р.: Верно.

Д.В.: В общем и целом, план состоял в превращении деревенского аграрного общества в более высоко технологическое. И чтобы сделать это быстро, Кабале пришлось манипулировать ситуацией посредством операции под ложным флагом. И вот и мы. Вы находитесь на этой планете. Что происходит?

Д.Р.: Мы там, чтобы помогать аборигенам с перестройкой и способствовать сохранению мира. Большая часть наших миссий связана с охраной общественного порядка, поскольку масштаб и размах войны затронули почти каждый уголок планеты. Многие социальные и правительственные службы, там, где они имелись, разрушены. Все оставшееся население – от изначальных 4 миллиардов осталась примерно треть – целиком и полностью надеялось на правительственную структуру в смысле благополучия, ресурсов, пищи, жилья и заботы о своих семьях.

Вот почему часть нашей миссии требовала охраны общественного порядка или гражданского служения. Нам приходилось помогать в установлении новой структуры общества. Кабала планировала как можно быстрее превратить местное население в основанную на технологии цивилизацию, поскольку в план ИИ входило ускорение технологического прогресса.

Д.В.: Я бы не ошибся, констатируя, что таков был обычный образ действий группы, с которой Вы работали, практиковавшийся повсеместно. Даже за пределами того, что испытывали Вы.

Д.Р.: Это правда.

Д.В.: Как долго Вы пробыли на Планете 2 – Каллидусе 3?

Д.Р.: Я принимал участие в действиях по перестройке Каллидуса 3 еще пару лет.

Д.В.: Затем, Вы, наконец… Ваша служба закончилась?

Д.Р.: Да

Д.В.: Что делает руководство, подходит к Вам и говорит: «Эй, спасибо. Ты очень помог, но теперь мы отправляем тебя назад»?

Д.Р.: Ну, со мной еще не закончили. Руководство решило, что обретенные мною опыт и знания в период службы на разных планетах бесценны для дальнейших действий, и что оно нуждается во мне в роли инструктора. Таким было мое следующее назначение. Меня вернули в Солнечную систему, и оставшиеся годы службы я провел в ТКП в качестве инструктора.

Д.В.: По тактике и вооружению?

Д.Р.: Да. Приходят новые люди. Они проходят через все то, через что прошел я.

Д.В.: В каком количестве?

Д.Р.: Пример 5000 человек в год. Из любой и каждой страны.

Д.В.: Они – добровольцы или их забирают против воли?

Д.Р.: Все они – добровольцы. Все, кому я помогал в роли инструктора, были добровольцами. Все они, так или иначе, связаны с армейской службой, будь то ВМФ, ВВС и так далее. Они приходят из целого ряда стран.

Д.В.: Сколько времени Вы прослужили в роли инструктора?

Д.Р.: Почти 5 лет.

Д.В.: Ну, целое приключение.

Д.Р.: Да уж.

Д.В.: Возможно, выполнение такой работы – это своего рода облегчение, после пребывания на полях сражений и участия в войнах.

Д.Р.: Ну, это палка о двух концах. С одной стороны, удовлетворение, с другой, невероятное беспокойство. Видите ли, примерно в то время я начал складывать воедино многие фрагменты головоломки и получать лучшую и более полную картину того, что происходило на самом деле.

Д.В.: Я тут подумал, что, из всех дел, мы не осветили время, которое Вы провели в южной части Тихого океана, не так ли? Важно, по крайней мере, коснуться этого, поэтому давайте восполним пробел. Что происходило? Как в начале своей военной карьеры Вы очутились в южной части Тихого океана?

Д.Р.: Хорошо. Мои самые первые учения проходили на подземной базе Форт Индиан Гэп. Они заканчивались двумя миссиями. Первая миссия  проходила в Антарктиде. В ее задачу входило индивидуальное использование способностей интуитивного эмпата с целью возвращения на базу. Вторая миссия ничем не отличалась от первой, за исключением того, что на этот раз речь шла не об Антарктиде, а о южной части Тихого океана, Андаманских и Никобарских островах у побережья Индии.

Это похожие на цилиндры острова, покрытые травой, зеленью, листвой.

 

Также недалеко от побережья находились большие скалистые образования, потрясающе красивые структуры.

 

Я все еще не определился с тем, где именно находилось это место, где-то в южной части Тихого океана. Каждого из нас сбрасывали на вершину одного из таких образований.

Повторяю, это было индивидуальное упражнение, в ходе которого, чтобы вернуться на базу, мы надеялись только на свои способности интуитивных эмпатов. Цель: руководство хотело, чтобы мы обрели полную уверенность в своих способностях. Знаете, должно же оно каким-то образом проверять наши способности. И вот выяснилось, что наилучший способ проверки – это имитация ситуации, когда человек якобы потерялся (заблудился).

Д.В.: То есть, курсанты должны были найти путь на базу, продираясь через джунгли или что-то еще?

Д.Р.: Все было немного по-другому. Нас обучали и готовили пользоваться тактиками антигравитации, то есть, использованию того, что, за неимением лучшего способа описания, я буду называть преобразуемыми планерами. Это индивидуальные планеры. Кроме того, у нас имелись индивидуальные антигравитационные рюкзаки. В рюкзаках находились батареи ограниченной мощности, то есть, ограниченного срока пользования. Поэтому вы не могли включать их на полную мощность, они бы быстро истощились. Ими рекомендовалось пользоваться лишь для совершения скачков, чтобы добраться туда, куда нужно. Затем в игру вступала аэродинамика планера.

Д.В.: Дельтаплан?

Д.Р.: Да, нечто вроде дельтаплана.

Д.В.: То есть, сначала, для подъема использовались силы гравитации (антигравитационные рюкзаки), а затем аэродинамика для полета.

Д.Р.: Итак, каждого по отдельности нас сбрасывали на вершину одного из скалистых образований. Причем, некоторые вершины находились на расстоянии нескольких сотен метров от поверхности воды.

 

Так мы обретали естественную точку для прыжка и дальнейшего парения в воздухе. Во время парения в воздухе нам запрещалось пользоваться антигравитационными рюкзаками. Поэтому, при парении нам следовало пытаться находить тепловые воздушные потоки. Они помогали оставаться в состоянии парения. Таким способом мы могли экономить батареи рюкзаков и пользоваться ими как можно дольше.

 

 

Д.В.: То есть, цель обучения – пытаться пребывать в состоянии парения?

Д.Р.: Да, пребывать в состоянии парения, направлять парение, а также обнаруживать, что мы оказались на расстоянии примерно 800 км от базы. «Интересно, в каком направлении находится база, в том или в этом?» Вы понятия не имеете, никакой подсказки. Поэтому вам приходится пользоваться исключительно своими способностями интуитивного эмпата и учиться доверять себе: «Думаю, это направление. Судя по ощущениям, оно верное, поэтому я буду двигаться этим путем».

Вам приходится возвращаться на базу, пользуясь предоставленным вам инструментарием, весьма ограниченным. Планеры можно преобразовывать, для этого на них находились поплавки. Если вы оказывались на поверхности воды, вы могли механически превратить планер в то, что становилось маленьким плавающим средством. Знаете, крылья сделаны из полотна, поэтому легко превращались в паруса плавсредства.

Д.В.: Лично Вы вернулись на базу? По-видимому, да.

Д.Р.: Я вернулся. На возвращение ушло примерно 12 дней. Нанитные усиления позволяли сохранять и сберегать энергию, поэтому нам не требовалась пища слишком часто. С собой мы несли воду, поэтому не испытывали недостатка в жидкости. Рацион тоже составлялся индивидуально, так, чтобы вы могли выжить в путешествии.

Поскольку я был инженером, получил традиционное инженерное образование, в какой-то момент меня позвали на российскую базу, чтобы помочь с тем, что казалось двигательной установкой на наземном средстве передвижения, которое они где-то захватили. Я никогда не видел его раньше.

Д.В.: Ох, неужели? Это российская база в космосе или здесь на Земле?

Д.Р.: Это российская база здесь на Земле.

Д.В.: Пожалуйста, расскажите о российской базе, на которую Вы попали.

Д.Р.: Я оказался на российской базе, находившейся где-то в тропической зоне на планете. Не думаю, что база располагалась где-то в России, непосредственно на территории самой России. Учитывая погоду, температуру и влажность, речь шла о тропиках.

Д.В.: Все происходило в тот период времени, когда Вы служили инструктором?

Д.Р.: Да, когда я служил инструктором.

Д.В.: И в качестве инженера?

Д.Р.: Ну, я пользовался инженерными знаниями.

Д.В.: Как выглядело средство передвижения?

Д.Р.: Наземное средство передвижения, снабженное колесами. А вот такую силовую установку я никогда раньше не видел и не сталкивался. Русские просили моей помощи и содействия в оценке того, что это за средство передвижения, и как оно работает. Примерно треть машины была разрушена. Конечно, мне не рассказывали, что это могло быть, да я и не спрашивал. Часть машины была утрачена, но и того, что наличествовало, было достаточно для обратного восстановления, так как все работало.

Д.В.: Почему русские думали, что Вы сможете помочь?

Д.Р.: Во-первых, из-за базового инженерного образования, во-вторых, из-за моего опыта пребывания на многих планетах.

Д.В.: Вы ведь могли сталкиваться с чем-то подобным?

Д.Р.: Верно.

Д.В.: Русские узнали, что это за средство передвижения и откуда оно появилось?

Д.Р.: Подозреваю, возможно, его захватили в ходе боевых действий на какой-то планете, на которой я не побывал.

Д.В.: Общается ли российская ТКП с ТКП Кабалы, или это одно и то же?

Д.Р.: Все страны на нашей планете вносят свой вклад в программу немцев-марсиан в виде предоставления солдат. Видите ли, любая страна, желающая участвовать или способная пользоваться УЛО (Управление Лунными Операциями), должна вносить свой вклад в общее дело – поставлять солдат. Такова цена.

Д.В.: Какие-либо другие приключения имели место между тем моментом времени и временем Вашего возвращения?

Д.Р.: Еще был момент, когда я принимал участие в конференции вне планеты. Меня отправили туда на межзвездном космическом корабле ТКП ВВС. Большая часть персонала корабля были служащими ТКП ВВС. Темой конференции оказалась продвинутая физика, а также обучение самым последним и замечательным технологиям.

Д.В.: Каково это оказаться на таком космическом корабле?

Д.Р.: Ох, это был потрясающий корабль. Нечто среднее между челноком и В-2 Стелс. Пожалуй, это самый близкий аналог, которым можно воспользоваться.

 

Д.В.: Крылья были?

Д.Р.: Корабль использовался для полетов в атмосфере и был оснащен антигравитационными силовыми установками. Однако для взлета аэродинамика не надеялась на крылья как таковые. Полагаю, сама форма крыльев больше используется в целях дезинформации, а также для обеспечения дополнительного внутреннего пространства. Наличие большого дополнительного внутреннего пространства, находящегося в крыльях, способствует большей грузоподъемности корабля. Поэтому корабль и представляет собой комбинацию челнока и самолета.

Д.В.: То есть, пользуются антигравитацией, но оставляют крылья? По-видимому, для того, чтобы все думали, что корабль летает в атмосфере как обычный самолет?

Д.Р.: Безусловно.

Д.В.: Вот это да! Держу пари, что такое используется во многих случаях.

Д.Р.: В целях дезинформации.

Д.В.: Это очень интересно. Такое можно проделывать с ракетами и реактивными снарядами.

Д.Р.: Даже не сомневайтесь.

Д.В.: Крылья. Вы видите над головой крылья и думаете, что над вами пролетает самолет?

Д.Р.: Самолет или дрон.

Д.В.: Как Вы заканчивали службу? Давайте перейдем к этому.

Д.Р.: Хорошо. Одним из моих последних занятий в ТКП было пребывание в сооружении в Зоне 51. Это первое место, в котором я оказался после возвращения на Землю. Там я провел несколько дней с целью акклиматизации. Потом меня переправили на базу ВМФ, расположенную на северо-востоке США, где проводились все медицинские процедуры. Затем состоялась церемония проводов на пенсию. Я получил предварительное поощрение, потому что в программе, в которой я служил, никому их земных солдат не разрешалось подниматься в звании выше майора. Исключение делалось только для медиков. Медики всегда…

Д.В.: Нуждались во врачах?

Д.Р.: Да. Но все остальные никогда не поднимались выше майора, независимо от того, сколько у вас поощрений, и как хорошо вы служили.

Д.В.: Чем все закончилось?

Д.Р.: Ну, после демобилизации из немецкой ТКП, на церемонии выхода на пенсию мне присвоили звание лейтенанта-полковника, что опять-таки оказалось очередной ложью. Лжи будет еще много. «Дразните ложью и отвлекайте».

Д.В.: Должно быть, над Вами просто смеялись?

Д.Р.: Конечно.

Д.В.: Когда Вы думаете об этом, не чувствуете ли себя униженным и оскорбленным?

Д.Р.: Безусловно.

Д.В.: Итак, с Вами провели небольшую церемонию и, возможно, заставили подписать кучу бумаг?

Д.Р.: Ох, естественно. В целях дезинформации не упускается ни одна мелочь. «Вот бумаги о повышении в звании, ваши новые документы«. Естественно, ни одна из бумаг не прошла через процесс перехода.

Д.В.: Просто театр?

Д.Р.: Просто театр.

Д.В.: Что дальше? Вас отправили туда, где совершался мерзкий акт возвращения на 20 лет назад?

Д.Р.: Да.

Д.В.: Как все было?

Д.Р.: Сначала нас проводили через интенсивную медицинскую процедуру, длившуюся приблизительно 14 дней. Медицинские процедуры оказались настолько агрессивными, что предусматривались казармы, в которых вы пребываете. Сразу же за дверью комнаты, которую вы делили с другими людьми… Там было много людей, проходивших через те же самые процедуры. Так вот, сразу же за дверью находился вход в медицинские лаборатории. Сам процесс напоминал прохождение через интенсивный курс химиотерапии.

После него вы чувствовали себя истощенным, больным. Из того периода времени я помню совсем немного, потому что был сильно сломлен и изнурен самим процессом. Вас держат в полусознательном состоянии, пытаясь удержать от криков от боли или сопротивления процедурам, из-за сильного физического дискомфорта, через который вы должны пройти.

Д.В.: Что? Вас все время держали на жидком морфии или чем-то подобном?

Д.Р.: Полагаю, на чем-то вроде того.

Д.В.: Вот это да. Это ужасно.

Д.Р.: Вас держат одурманенными, пришибленными.

Д.В.: Но ведь такое может привести к последующей зависимости от морфия и всех других  ужасных вещей.

Д.Р.: Не говоря уже обо всем остальном. О ментальном психологическом процессе в сочетании с извлечением всех нанитов, очисткой всей системы, возвратом физического тела в тот момент, когда вас забирали с исходной временной линии и помещали в ТКП.  Цель – восстановление исходных параметров, а также уничтожение всего, что могло бы послужить доказательством или свидетельством вашего пребывания в ТКП.

Д.В.: Затем, после того ужасного периода вы просыпаетесь на 20 лет раньше?

Д.Р.: Приходите в себя на 20 лет раньше, с тем, что напоминает простуду.

Д.В.: То есть, Вы думали, что простудились?

Д.Р.: Да.

Д.В.: Я понял. Стресс.

Д.Р.: Никто другой простужен не был. Я вообще не страдал от простуд.

Д.В.: За время службы Вы никогда не болели?

Д.Р.: Никогда, за исключением этого случая.

Д.В.: Итак, Вы пробудились здесь на Земле с простудой?

Д.Р.: Да.

Д.В.: И Вам было 24 года? Интересно.

Д.Р.: Я не помнил ничего, и начал вспоминать лишь через 20 лет.

Д.В.: Какой была Ваша жизнь после пробуждения? Были ли Вы заметно взбудоражены или жили обычной жизнью?

Д.Р.: После возвращения я был невероятно эмоционально истощен, страдал от посттравматического расстройства и депрессии. Я имею в виду, приходилось проходить через целый ряд расстройств.

Д.В.: Для Вас это являлось полной загадкой?

Д.Р.: Невероятно трудной загадкой. Я мучился, пытаясь найти традиционные или очевидные ответы, почему? Я обращался к врачам, выполнял все их предписания, и со временем оставил этот период позади, стремясь просто прожить остаток своей жизни.

Д.В.: Однако, со временем воспоминания начали возвращаться?

Д.Р.: Да, воспоминания начали возвращаться. Сначала они были просто: «Вот это да! Какой живой сон. Или почему мне все время хочется понять об этом больше? Почему мне так хочется получить ответ? Почему мне кажется, что ответ на этот вопрос неверный?» И такое состояние продолжалось ровно 20 лет.

Д.В.: У Вас когда-нибудь случались странные контакты с кем-то, кто, как Вы думали, мог за Вами наблюдать?

Д.Р.: Я в этом уверен.

Д.В.: Ох, неужели?

Д.Р.: Уверен. Когда воспоминания начали возвращаться намного лучше, это пролило абсолютно новый свет на то, почему за мной следили, когда я находился на базе в Форт Вуд. Или почему я помнил людей, приходивших навещать меня в казармах, чему в свое время я не мог найти никакого резонного объяснения.

Д.В.: Итак, во время службы в армии, после завершения программы «20 и назад«, у Вас случались странные контакты?

Д.Р.: За мной следили, за мной наблюдали, меня посещали какие-то люди.

Д.В.: С помощью разных маскировок и ухищрений они представлялись теми, кем не являлись на самом деле?

Д.Р.: Ну, они посещали меня в казармах, следовательно, были на базе. Но тогда, по логике вещей, у них должен был быть доступ; чтобы находиться на базе, необходим достаточно высокий уровень доступа. Знаете, каково это, когда у вашей двери появляются мужчины в черных костюмах? В то время, единственное, что я помнил, было: «Ладно, я здесь, чтобы проходить базовое обучение на офицера». Поэтому, перед дверью появлялся кто-то, указывал на бейджик, и вы делали то, что от вас требовалось. Благодаря стиранию памяти, которой они пользовались после своих визитов, я не мог вспомнить, для чего они приходили. Просто мелькали какие-то вспышки и их образы.  

Д.В.: Существует ли вероятность того, что эти парни, мужчины в черном, могли быть из Офиса Специальных Расследований ВВС?

Д.Р.: Никто и никогда не говорил, откуда они. Они могли быть…

Д.В.: Вы уверены?

Д.Р.: Насколько я помню, нет.

Д.В.: Из мельницы слухов я слышал о том, что люди в черном принадлежат именно тому офису.

Д.Р.: Я бы не сомневался. Подозреваю, что в целях осуществления своих ужасных деяний они прибегают ко многим видам маскировки.

Д.В.: Насколько Вы помните, после демобилизации из армии, были ли периоды времени, когда за Вами не наблюдали или за Вами не следили?

Д.Р.: Знаете, какое-то время я думал так: «Ладно, это просто странная глава жизни, которую мне удалось оставить за собой». Потом, живя обычной гражданской жизнью, я часто видел, как за мной следовал странный седан Краун Виктория, следил за мной, а когда я останавливался, чтобы посмотреть на него или хотел приблизиться к нему, машина исчезала. Поэтому, в конце концов, я просто перестал обращать на это внимания, а затем перестал их видеть. Полагаю, это была слежка, для того, чтобы убедиться в следующем: история сокрытия, которой они пользовались, держится. Для меня все так и было.

Д.В.: Как насчет работы после демобилизации? Существует ли вероятность того, что Вам помогали в получении работы в местах, где за Вами можно было наблюдать?

Д.Р.: Никакой вероятности, все так и было. Однако даже при этом, время после демобилизации оказалось очень трудным. Полагаю, даже после моего ухода с военной службы они рассчитывали на то, что я все-таки продолжу военную карьеру здесь на Земле. Но я не соглашался ни под каким видом. Я просто…

Д.В.: Вы и так отслужили 40 лет.

Д.Р.: В какой-то момент я решил: «Все, хватит. Никоим образом».

Д.В.: Вы хотели уйти?

Д.Р.: Да, хотел уйти.

Д.В.: После демобилизации, удалось ли Вам найти работу?

Д.Р.: Найти работу было очень трудно, но, тем не менее, я ее нашел.

Д.В.: В сфере, в которой хотели трудиться?

Д.Р.: Да, в сфере, в которой я хотел работать, инженером.

Д.В.: Воспоминания начали возвращаться, и сейчас Вы здесь.

Д.Р.: Сейчас я здесь.

Д.В.: Я не могу понять одну вещь. А именно: расходы, на которые пошли после того, как Вы прослужили в двух программах «20 и назад«. Почему бы просто не избавиться от Вас и все тут?

Д.Р.: И действительно, почему бы просто не оставить нас на какой-то планете неизвестно где?

Д.В.: И больше никаких проблем. А сейчас у Вас появляется шанс на возвращение воспоминаний, и они вынуждены иметь с этим дело. Пожалуйста, объясните.

Д.Р.: Конечно. Ну, частично, причина в том, что технология, которой пользуются для возрастной регрессии, получена от инопланетной расы. Подписанные взаимные соглашения и контракты требовали, чтобы они делали все, что в их силах, для того, чтобы каждый реципиент этой технологии возвращался в то изначальное место, откуда его забирали.  

Д.В.: Очевидно, здесь следует понять, что такие организации, ТКП и их филиалы, должны подчиняться набору правил, связанных не только с контрактами с инопланетянами, но и между собой. Они просто обязаны следовать этим правилам, не так ли?

Д.Р.: Верно. Даже у мафии имеется свод правил, которым она подчиняется. ТКП не исключение. Есть границы, внутри которых можно играться до определенной черты, но проекты всегда обязаны оставаться в пределах определенных границ, подчиняться правилам, которым обязаны следовать.

Д.В.: Что-то подписывается? Среди разных группировок ведется какая-то бумажная работа? Все так и происходит?

Д.Р.: Да, остается бумажный след, ну, сейчас, скорее всего, цифровой. Тем не менее, это их способ отслеживать свое собственное безумие. И они ему следуют.

Знаете, одна из сфер, которой нас обучали еще в период начальной тренировки, – система снабжения. Сюда входит, как мы заказываем новые поставки? Как мы их получаем? Что если вас перебрасывают, как обеспечить их доставку? Есть множество способов, посредством которым вам сбрасывают все необходимое: из космоса или доставляют посредством челноков или с помощью других военных подразделений. Поэтому, да…

Д.В.: Учитывается все?

Д.Р.: Учитывается все. Вплоть до последнего нанита.

Д.В.: Кем были инопланетяне, передавшие нам технологию «20 и назад«, и зачем они это сделали?

Д.Р.: Насколько я понимаю, изначально технологию передали немцам-марсианам. Частью одного из соглашений, которыми пользуются для передачи технологии, хотя они и получают кое-что в обмен, являются правила, которым вынуждены следовать.

Д.В.: Эту информацию Вы получили от Йохана?

Д.Р.: Согласно Йохану, это была инопланетная раса, торгующая с немцами-марсианами. Йохан никогда не говорил, но сейчас я подозреваю, что это одна из рас Нордиков. Но это лишь мои предположения.

Д.В.: От инопланетной расы немцы-марсиане получили и технологию стирания памяти, возможно, тоже от Нордиков, не знаю.

Д.Р.: Подозреваю, эту конкретную технологию немцы-марсиане получили от Драконийцев, в качестве одного из видов помощи в развитии.

Д.В.: Имеются ли у Вас какие-нибудь предположения, как именно работает технология стирания памяти?

Д.Р.: Ну, думаю, это своего рода программирование. Именно такназывается эта технология в определенных кругах. Сегментированное и строго разграниченное программирование позволяет выборочно программировать людей на совершение определенных нужных им действий. Оно осуществляется посредством слов: сообщаются цели миссии, строго дозированные секреты и всякая прочая информация.

Избирательным программированием очень эффективно пользуются в ТКП для строгого разграничения и удерживания людей в темноте. Основываясь на своем собственном опыте, могу сказать, что сначала это была комбинация фармацевтических препаратов. Полагаю, изначально используемые препараты гарантировали около 90% успеха, но со временем, неудачи удалось свести к 1-3%, посредством сочетания фармацевтических препаратов и технологии.

Исходя из понимания магнетизма, полей и работы с разными видами вооружений, я имею в виду наблюдения за тем, как они работают, могу сказать, что поля, а также волны, испускающиеся в ходе применения технологии стирания памяти, – это энергия, влияющая на электрические системы мозга. Дополнительных подробностей я не знаю.

Поэтому неудивительно, что частью процесса начальной подготовки, являлось скрупулезное выявление исходных показателей, как психологических, так и медицинских. Определение базового психологического уровня проводилось для того, чтобы в последствии как можно эффективнее пользоваться технологией стирания памяти, добиваться самого лучшего и полного стирания воспоминаний, которого только можно достичь.

Это не что-то, чего можно достичь, скажем, за одну ночь. Вы не можете прийти и сказать: «Позвольте мне перепрограммировать кого-то». Процесс требует времени. Даже при наличии продвинутой технологии они вынуждены пользоваться определением исходных показателей. Определение может производиться тайно. Вы никогда даже не узнаете, чем они воспользовались для выявления начальных уровней. Просто к вам кто-то подходит и задает ряд вопросов или вопрос, который пробуждает определенное воспоминание из конкретного периода времени. Последующий доскональный анализ вашей реакции позволяет определить, как вас лучше всего контролировать.

Д.В.: То есть, результат стирания памяти выявляется посредством вопроса, способного стимулировать воспоминание. И если что-то не так, они знают, что именно нужно стереть?

Д.Р.: Да.

Д.В.: Тогда это длительный процесс. Поэтому, возможно, за весь период времени Вы подвергались стиранию памяти не один раз?

Д.Р.: Много раз.

Д.В.: Теперь понятно, почему вспоминание стало для Вас такой сложной проблемой.

Д.Р.: Конечно.

Д.В.: В 1979 году американский журналист Уолтер Боуарт[1] опубликовал книгу Операция – контроль над разумом.

 

В ней автор рассказывал о том, что у людей, прошедших через изменение посредством программирования в проекте МК—Ультра, эффект программирования сохранялся только 20 лет. Поэтому у большинства таких людей где-то к 40 годам начинают всплывать воспоминания. Память начала возвращаться приблизительно в 1985 году, следовательно, стирали ее, вероятно, где-то в 1960-х годах. Как прошедший через такое, что Вы думаете по этому поводу? Через 20 лет изначальное поле начинает возвращаться к когерентности или здесь что-то другое?

Д.Р.: Ну, думаю, частично возвращение имеет место быть, но, основываясь на личном опыте, полагаю, что это больше связано с развитием личности. Если хотите, с индивидуальным духовным развитием личности, с изменением сознания. Обычно в возрасте 40 лет люди начинают проходить через то, что повсеместно называется кризисом среднего возраста.

Д.В.: Темную ночь души?

Д.Р.: Темные ночи души. Люди начинают лучше осознавать свою смертность. Близкие, семья и друзья, начинают уходить. В любом случае, в этом возрасте обычно начинается духовный рост. Поэтому, думаю, в моем случае, свою роль сыграл целый ряд факторов: магнитное поле Земли, изменение сознания людей на планете и так далее. В результате, моя духовность изменилась. Никогда не бывает так, чтобы срабатывало только что-то одно, и мой случай – прекрасный тому пример. Я не могу назвать лишь одну конкретную причину возвращения воспоминаний, свою роль сыграл целый ряд факторов.

Д.В.: Когда Вы вернулись после завершения программы «20 и назад«, проявлялись ли у Вас какие-то физические симптомы или все было как обычно?

Д.Р.: Все нанитные усиления были удалены, все наниты убраны. Когда я вернулся, я чувствовал себя так, как после пятидневного похмелья. А тут еще ощущение сильной простуды. Все тело болело. Ничего похожего на усиление. Я возвратился того же роста, веса и содержания жира. То есть, точно таким же, каким был, когда уходил. Все мои исходные параметры были где-то зафиксированы, поэтому они точно знали, как я должен выглядеть по возвращении.

Также частью процесса возвращения была увязка биоритмов с циклом. Я вернулся в то же место, откуда меня забирали. Я уже рассказывал о существующих правилах: возвращение в то же место и в таком виде, в каком я был 20 лет назад.

Д.В.: Вы – один из немногих людей, побывавших в Зоне 51. Что там было?

Д.Р.: Пребывание в Зоне 51 было частью процесса демобилизации. Конечно, мне не устраивали никаких экскурсий и ничего не рассказывали.

Я находился там, как путешественник на перевалочной базе. Просто за мной хотели близко понаблюдать. Конечно, мне было интересно. Еще до блокирования информации в ТКП я многое знал об этом месте, о том, что там происходило. На этой секретной базе проводились многие тайные и засекреченные исследования. Близилась демобилизация, и я не хотел ни во что особо вникать.

Сооружения, которые я видел, напоминали здания 1950-х годов или выглядели как здания. Блочная постройка, красный кирпич, бетонированные площадки взлетно-посадочных полос, казармы, индивидуальные жилые помещения, в основном представлявшие собой отдельные комнаты с кроватью.

Д.В.: В любом случае, Вам ничего не собирались показывать, не так ли?

Д.Р.: Конечно, нет. Мне не нужно было знать.

Д.В.: Перед отъездом из Зоны 51 Вас предупреждали о том, что Вы ничего не должны рассказывать о произошедшем? Как обеспечивалась секретность?

Д.Р.: Ну, персонал держался от меня подальше. Люди не стучались в дверь и не спрашивали, где я был и что делал.

Д.В.: Как насчет старших по званию? Они не приказывали Вам молчать о том, что Вы видели? «В любом случае вы ничего не видели и ничего не помните». Это и была обычная шутка, не так ли?

Д.Р.: Да, очень популярная шутка. С самого первого дня нас предупреждали о том, чтобы мы никогда, никому и ничего не рассказывали. Строго дозированная информация. Поэтому в моем приезде в Зону 51 не было ничего уникального или особого.

Д.В.: Стандартная оперативная процедура?

Д.Р.: С самого первого дня стандартный порядок действий. Не задавать никаких вопросов, ответов на которые вам не нужно знать, и ничего никому не рассказывать до тех пор, пока, пока им не нужно было знать.

Д.В.: И вы в этом преуспели?

Д.Р.: Да, мы в этом преуспели.

Д.В.: В то время Вы проходили через эволюцию своих духовных верований?

Д.Р.: Ну, я бы сказал, что появилась более сильная вера в духовность и воссоединение с духовностью.

Д.В.: То есть, в конце Вы стали лучшим человеком?

Д.Р.: Хотелось бы в это верить.

Д.В.: В любом случае, за Вами ведь все равно следили. Как Вы думаете, сейчас за Вами тоже наблюдают и следят? Не опасаетесь ли Вы, что в результате выхода вперед на Вас снова спустят всех собак?

Д.Р.: Ну, выход вперед – это всегда риск. Риск рассердить определенных людей или разрушить определенные планы или пролить свет на происходившее и происходящее. Я здесь, чтобы помочь процессу эволюции и раскрытия. Конечно, как и каждого человека, меня волнует моя безопасность и безопасность моей семьи. Как я уже говорил, сейчас я не подвергаюсь угрозам и не чувствую, что за мной наблюдают или присматривают.

Я всегда пытался позитивно контролировать свое окружение, обращал внимание на то, где я нахожусь, что делаю, с кем говорю и что говорю, и через что прохожу. Конечно, я уязвим. Существуют определенные меры предосторожности, которые вы можете предпринимать в целях защиты. Безусловно, я неукоснительно им следую.

Д.В.: Думаю, с Вами все будет в порядке.

Д.Р.: Хотелось бы.

Д.В.: Джейсон, Ваше участие в программе – это здорово.

Д.Р.: Спасибо. Благодарю за приглашение. И вновь, это все о Раскрытии.

---