ВНУТРИ ЗЕМЛИ
Раду Синамар
Перевод Piligrim
Глава 3. Часть 1
Томассис, Архаический Корень
Остаток того вечера я провел, размышляя о реальном строении недр нашей планеты, как мне объяснили доктор Сянь и Цезарь. Собственно говоря, в этом направлении практически нет точек соприкосновения с теорией современной науки. Догматизм и упрямство ученых решительно противостоят более широкому и более эффективному видению, которое продвинуло бы человечество на более высокий уровень знаний и достижений. Возможно, вскоре чаша весов склонится на более светлую сторону вещей, и тогда невежество и узкие суждения рассеются.
Сюрпризы второго туннеля
Цезарь прибыл на следующий день около полудня, и мы оба работали над организацией экспедиции, оставив необходимые приготовления для работы Базы. Он сказал мне, что, в принципе, нас не будет здесь всего несколько часов. Я был удивлен и даже немного разочарован, услышав это, потому что думал, что мы заберемся далеко вглубь планеты.
– Вы увидите, что это путешествие отличается от предыдущего, в котором вы принимали участие, через туннель в Египет. Это делается по-другому, и сначала на первом этапе мы пройдем только через вторичную боковую ветвь.
Цезарь не сообщил мне тогда никаких других подробностей, так как был занят какими-то распоряжениями, которые должен был отдать. Я не знал, как мы будем путешествовать, и что это за «ветвь». Однако мое ожидание было недолгим, потому что на следующий день в 9 утра мы оба были уже в проекционной комнате. На этот раз мы прилетели на вертолете в секретное место в Бучеджи. Я хорошо выспался, но когда я оказался перед пультом, меня внезапно охватили глубокие эмоции без видимой причины, которые заземлили меня. Я объяснил это влиянием подсознания и защитной реакцией Эго, которая сильно проявилась после получения информации об истинной внутренней структуре нашей планеты. Было очевидно, что эта экспедиция, пусть и короткая по продолжительности, в какой-то мере повлечет за собой изменение обычного сознания, и весьма вероятно что мои эгоистические резервы защиты определенных представлений и предрассудков, закрепленных современным обществом, отреагировали таким образом, пытаясь остановить меня.
Я сдерживал себя изо всех сил и внимательно изучал команды, которые Цезарь начал вводить на пульте. Графические изображения на глянцевом экране были разными по форме и цвету, и я не узнал ни одного из них. Через несколько секунд перед консолью появилась голографическая проекция второго туннеля и его траектории до определенной точки.
В отличие от привычных мне голограмм, на которых был изображен вход в туннель, эта голограмма показывала его структуру на большем расстоянии. Первое существенное отличие от туннеля в Египет заключалось в том, что пространственное искажение появилось на некотором расстоянии после 12 кристаллов, а не перед ними. Как я уже сказал, тоннель спускался по относительно ровному склону, и на расстоянии, которое я оценил в несколько десятков метров, после воронкообразного искажения следовало широкое кубообразное пространство,. большее, чем диаметр тоннеля, внутри которого я увидел странное явление: изображение выглядело так, как будто одна реальность была смещена относительно другой, а общее пространство слегка вибрировало. Затем последовала развилка, которая, несомненно, и была тем «раздвоением», о котором говорил Цезарь: одно ответвление тоннеля шло под небольшим углом вниз, а второе – продолжало первоначальное направление тоннеля. Здесь, на небольшом расстоянии от разветвления, голограмма показала новое искажение. Оно было вертикальным, но его поверхность медленно расширялась и была тёмно-синей с фиолетовыми оттенками пурпурного. Я подозревал, что целью этого искажения было облегчить гораздо более раннее проникновение в эфирный план, своего рода «короткий путь» к центру Земли.
Цезарь указал мне, что мы войдем через ветку с небольшим углом наклона.
– Сначала важно привыкнуть к такому миру, к частотам внутри планеты – объяснил он. Существуют обитаемые миры, и каждый из них имеет свои особенности.
Он сказал мне, что мы отправляемся в область внутри Земли, в населенный город под названием Томассис. Такие поездки осуществляются на основе четко отработанного протокола, поскольку визиты затрагивают различные уровни и сферы: информационную, политическую, административную, коммерческую, военную.
Полная структура второго туннеля, с большим кубом и развилкой
Я был в начале второй экспедиции по туннелям секретной локации в Бучеджи, но Цезарь уже сделал 34. Я лично документировал общие отчеты в архиве Департамента и знал, что он изучил практически все возможности, которые предоставляло тайное расположение в Бучеджи, через три туннеля. Большинство его путешествий было совершено внутри Земли, как с совместными румыно-американскими командами, так и в одиночку, особенно после 2010 года. В моей новой должности в Департаменте и благодаря информации, к которой я имел доступ в последние годы, я знаю некоторые элементы о природе и последствиях двадцати семи миссий Цезаря внутри нашей планеты. Однако я не имею права ни раскрывать их, ни представлять чувствительные детали в этом направлении. Я могу в определенной степени согласиться с описаниями в интересах надлежащего информирования общественности и представления общего обзора секретных элементов, но эти раскрытия не должны указывать на секретную, стратегическую информацию или детали, которые могут нарушить реализуемые планы, которые продолжаются. После нескольких обсуждений, которые я провел с Цезарем, мы вместе установили ряд параметров, в рамках которых информация, которую я представляю, должна быть сбалансирована. Даже если тома, которые я пишу, не обязательно отражают то, чего хотят секретные службы, предел информации, на котором прекращается раскрытие информации, был негласно согласован. Читатель, возможно, уже заметил некоторую нехватку деталей в важных моментах, но я постарался компенсировать это несколькими диаграммами и рисунками, облегчающими интуитивное понимание элементов представленного материала.
Это пределы, которые не могут и не должны быть превышены при нынешнем состоянии нашего мира.
Большая часть информации является государственной тайной, однако она является частью общего знания, по крайней мере, на концептуальном уровне. Их нельзя использовать ad litteram (буквально), но они могут способствовать изменению менталитета населения, его эволюции. Например, даже сегодня многие из очень важных генералов и военных чиновников Соединенных Штатов и Румынии, которые вовлечены в эти проекты и в правительственные секретные агентства, не понимают должным образом природу внутренней части планеты или тонкие явления, которые там происходят. Отсутствие прочных эзотерических знаний и привычка относиться к таким элементам как к потенциальным физическим угрозам контроля и доминирования не позволяет им поверить или глубоко понять то, что на самом деле происходит, при взаимодействии с реальностью внутри Земли.
Мы заметили, что до сих пор существует много непрозрачности и сомнений в правильности восприятия информации, содержащейся в сверхсекретных отчетах, которые доходят до лиц, принимающих решения. С одной стороны, это связано с недостаточной концептуальной подготовкой военачальников и руководителей агентств и ведомств, а с другой стороны, речь идет об их привычке слишком полагаться на передовые технологии, имеющиеся в их распоряжении, на способы действия, характерные для физического плана.
Технологии и огромные средства, которые выделяются, не являются гарантией ни хорошего понимания ситуации, ни правильных решений, которые могут быть приняты в ходе определенных переговоров с теми, кто находится внутри Земли. Для этого нужно много объяснять, встречаться, обсуждать и уточнять, но жизнь в армии и в спецслужбах сама по себе очень суматошная и конкретная, поэтому она не позволяет легко усваивать деликатную информацию об окружающей действительности. Вообще говоря, военачальники и лидеры на поверхности Земли подчиняются ментальным и образовательным привычкам системы, в которой они живут, так что им довольно трудно представить себе, что может существовать какая-то другая реальность, кроме физической, к которой они привыкли и в которой они действуют.
Есть и государственные интересы. Очень трудно совместить реальность высших, тонких измерений и миров с физическими, конкретными желаниями, идеями и тенденциями, которые характеризуются низкой вибрационной частотой, такими как завоевание новых территорий, контроль населения, дискреционное использование энергетических ресурсов или политическое и военное влияние. Из-за этой несовместимости лидеры на поверхности Земли почти ничего не понимают о природе явлений, происходящих при проникновении в недра планеты, и поэтому у них нет к ней доступа. Другими словами, они, похоже, не понимают, что масло нельзя смешивать с водой.
Особый протокол, существующий между румынским и американским государством относительно секретного места в горах Бучеджи и открытий, которые были сделаны в ходе экспедиций по трем туннелям, позволил решить некоторые из этих вопросов и создать необычные возможности. Однако подозрительность и корыстные интересы со стороны руководящих звеньев государства, имеющих собственное понимание ситуации, все еще являются сильным барьером для открытости и прямого действия. Когда достигается такой уровень сотрудничества между цивилизациями, проблемы могут быть решены только при условии качественного скачка в сознании. Старый образ мышления и действий с разделением территории, и геостратегического влияния между ведущими мировыми светилами в таком случае не только болезнен, но и абсолютно неэффективен.
Цезарь и полковник Обадеа давно это поняли, и именно поэтому они стремились изменить воинственное видение некоторых лиц, принимающих решения, как в Румынии, так и в США. Неожиданная смерть генерала осложнила эту задачу, но Цезарь не сдавался. Постепенно, благодаря постоянным усилиям, ему удалось сохранить определенный баланс замыслов и намерений со стороны высших директивных органов, особенно военных. Военные испытывают почти атавистический страх, когда их технологии сильно устаревают или когда они не могут понять определенную реальность вещей. Невозможность узнать или получить доступ к чему-либо создает ложное впечатление, что это нечто угрожающее и поэтому к нему следует относиться враждебно. Это похоже на инстинктивную потребность в безопасности, но на самом деле отражает скрытое стремление к завоеванию и власти.
Существует огромная разница между подобным видением и реальностью некоторых миров внутри планеты. Я в определенной степени знал о сложных связях, особенно на дипломатическом уровне, которые были у Цезаря в этом отношении, а также о незаметной, но очень эффективной помощи, которую доктор Сянь оказывал в ключевые моменты. Я давно подозревал, что у этого загадочного персонажа с Востока, которого я знал как Репа Сундхи, были гораздо более сложные миссии, чем он сначала выдавал. Сила и последствия его связей с внешним и внутренним миром планеты необычайно велики, и хотя такая ситуация кажется неправдоподобной и даже странной в контексте сегодняшнего дня, все же такие существа существуют, и они проявляют свое присутствие и влияние в ключевые моменты и критические времена, когда это необходимо для поддержания добра.
После смерти генерала в секретных структурах появились мнения, которые пытались внушить мысль о том, что намерения доктора Сянь были не совсем искренними. В тот раз я был очень удивлен, узнав, что его другая, более глубокая личность также известна и в некоторой степени задокументирована. До этого момента я был убежден, что единственные люди, знающие, что доктор Сянь на самом деле Репа Сундхи, находятся в Департаменте. Более того, о существовании Элинор также было известно, и я видел некоторые упоминания о его присутствии в Швейцарии, хотя у меня не было доступа ко всему досье, обработанному другим отделом Службы. Я не хочу вдаваться в детали, которые сложны, но информация о его присутствии в Швейцарии была лишь косвенной. Он действительно находится в Европе, но не в этой стране.
Начиная с определенного уровня и выше, игра интеллекта становится очень тонкой. Иногда это похоже на своего рода «бартер» между сторонами и даже может быть конструктивным, со взаимной выгодой. Этот баланс обычно сохраняется до появления военных интересов, потому что тогда вес аргументов сильно перевешивает в одну сторону. Игра приобретает высокий дипломатический и психологический подтекст, а когда ведутся дискуссии с представителями других миров, эмоции также играют важную роль.
В последние годы было несколько отдельных этапов этих переговоров. Дело движется медленно, но можно говорить о положительной тенденции. Из того, что я узнал от Цезаря, кажется, что на нынешнем этапе происходит процесс «обучения» человеческих существ наделенных правом принимать решения, но это делается только в соответствии с их собственной волей и силой понимания. Терпение и настойчивость являются наиболее подходящими в таком случае.
Воспользовавшись периодом относительного «затишья» в этих очень сложных встречах и обсуждениях, Цезарь решил предоставить мне более высокий уровень доступа, благодаря чему я узнал очень важные элементы о внутреннем устройстве планеты, и теперь я был с ним непосредственно перед моим первым путешествием в такой мир. Честно говоря, я думал, что все будет более «эффектно» или «грандиозно», но ситуация казалась настолько естественной, что я был слегка обескуражен. Цезарь вел себя очень естественно, пытаясь заставить меня подходить к событиям спокойно и разумно. Как мне предстояло узнать позже, эмоциональное поведение очень важно в таких экспедициях и встречах. Одно дело – пройти посвящение в безопасном месте, где есть только предметы, как это было в случае с первым туннелем, и совсем другое – попасть в место, где речь идет о сложных энергетических взаимодействиях и отношениях. Поскольку в недрах Земли энергетические частоты физического плана начинают сливаться с частотами эфирного тонкого плана, очень важен энергетический баланс существа, и на первый план выходит стабильность эмоций. Таким образом я также объяснял короткий период времени, который Цезарь выделил на путешествие, которое я совершал в недра Земли, вероятно, для того чтобы не слишком акцентировать внимание на своих подсознательных реакциях или других нежелательных эмоциональных проявлениях существа.
Мы оба были на пороге второго туннеля, который окутал нас своим рассеянным зеленым светом. Цезарь поднял кожаный дипломат, содержимое которого мне было неизвестно, и вопросительно посмотрел на меня. Я глубоко вздохнул и покачал головой, давая ему понять, что готов. Я направился к одной из припаркованных там специальных машин, но Цезарь сказал мне:
– Для этой поездки они нам не нужны. Путь короче, чем вы думаете.
Его позабавило мое удивление, ведь и правда, я не ожидал, что дойду до центра планеты.
– На этом ответвлении туннеля все проще. Нам не так уж и далеко осталось идти после первой дозорной.
Я несколько нерешительно вошел в туннель и вдруг обратил внимание на почти полностью звукоизолированную обстановку. Мои уши были словно заткнуты наушниками, и я слышал, как громко бьется мое сердце. Мы оба шли молча, быстро проходя мимо красиво раскрашенных кристаллов, которые таинственно светились в неярком свете. У меня было ощущение завуалированной поверхности, что давало мне некую неуверенность, когда я ступал, но это явление не вызывало беспокойства. Я посмотрел вниз, но материал, покрывающий землю, был твердым, гладким, почти блестящим.
Мы прошли зону кристалла, и вскоре после этого ощущение звукоизоляции стало исчезать. Впереди нас туннель спускался плавно, но примерно через 40 метров то, что мы видели, казалось бессмысленным. Туннель казался «смещенным» или «удвоенным» внутрь себя, но эта область была нечеткой, как бы размытой. Заинтригованный, я немного ускорил шаг, опередив Цезаря, чтобы быстрее добраться до места. Я остановился примерно в метре от места перехода, неподвижно глядя на реальность, которую не мог интерпретировать. Это было похоже на то, как если бы я смотрел на неоновую трубку цвета индиго и не мог ясно видеть очертания, но я обнаружил, что это относится только к вертикальной, похожей на экран поверхности, которая ограничивала область. Заглянув «за» эту поверхность, я увидел пространство в форме куба, больше, чем сам туннель, что-то вроде прихожей на развилке за кубом. Я оценил сторону куба почти в десять метров. Что меня удивило, так это то, что за пределами «удвоения» контуры снова были четкими.
– Все, что тебе нужно делать, это идти вперед, – улыбаясь, сказал мне Цезарь. Эта область является примером того, как технология вытесняет реальность и «ускоряет» ее.
Я почувствовал, что переходная зона каким-то образом делает возможным «изменение» физического плана, как переход на эфирный план, и я признаю, что немного дрожал, прежде чем шагнуть через «двойника», но я заметил лишь легкое головокружение, когда прошел через него. «За» землей тоже была твердая земля, но более «другая», можно сказать, более утонченная. Это трудно объяснить, но создалось впечатление, что материя имеет менее плотную консистенцию.
– Люди, построившие его, имели доступ к очень передовым технологиям, но они также обладали глубокими знаниями о Вселенной, объяснил Цезарь. Проекционный зал и туннели – это своего рода «наследие», которое они оставили после себя, установив определенные вехи доступа. Они создали несколько пространственных искажений, которые увеличивают вибрационную частоту, чтобы облегчить путешествие по туннелям. Первое искажение – общее, оно существует во всех трех туннелях и повышает вибрационную частоту тела, подготавливая его к типу подземного путешествия. Тот, через который вы только что прошли, приближает существо к эфирному плану и совершает своего рода «прыжок» между измерениями.
– Прыжок, Я задумался, Что за прыжок?
– Достаньте ключи из кармана и бросьте их обратно через «удвоение», – сказал мне Цезарь.
Я бросил ключи обратно в туннель, но был ошеломлен, обнаружив, что они исчезли, как только прошли поверхность экрана.
– Вы найдете их в туннеле, когда мы вернемся, но отсюда их не видно. Для вас это выглядит как относительная непрерывность, но на самом деле это довольно последовательный скачок в пространстве.
Я начал понимать, почему нам не обязательно использовать электромобили в этом туннеле. Но я смотрел направо, где виднелось загадочное ответвление, перекрытое индиго-фиолетовым разрывом, который, казалось, время от времени пробивали низкие волны, похожие на довольно быстрые волновые фронты. Цезарь сказал мне:
– Именно туда мы отправимся в нашу следующую поездку. Это нечто особенное, оно ведет прямо к центру. Но сначала вы должны подготовить себя через это отделение.
Мы оба вошли в коридор слева, который медленно спускался внутрь. Тоннель казался все более темным и узким, но примерно через двадцать метров я увидел, как на его стенах появились ярко-желтые отблески. Затем желтый цвет углубился, и свет в туннеле стал интенсивнее, даже перед нами он стал очень ярким. Я снова нерешительно остановился. Цезарь убеждал меня продолжать, говоря, что мы достигли «первой станции».
– Я только что уехал в экспедицию, – ответил я. Небольшое путешествие.
– Это кажется так, если вспомнить законы физики, которые вы знаете. Реальность такова, что мы совершили один «прыжок», а теперь собираемся совершить второй. Помните, что на эфирном плане вещи и явления уже не имеют тех же характеристик, что и на физическом плане.
– Значит, доктор Сянь был прав, – воскликнул я, забыв о легком колебании перед ярким светом. Внутри планеты мы действительно проникаем на тонкие планы!
Цезарь коротко рассмеялся. Это был один из редких случаев, когда я застал его за этим занятием.
– Вы сомневались в этом? Истина в данном случае заключается в том, что наш переход на эфирный план не был связан с перемещением сквозь толщу коры и мантии планеты, а имел скорее практическую цель, чтобы сделать путешествия очень эффективными. Это разветвление туннеля и последовательность искажений были точно разработаны и спланированы. Когда он был создан, мы не знали, что именно находится за его пределами, но то, что существует сейчас, вы можете увидеть сами.
Сказав это, он обхватил меня руками за плечи, и мы оба шагнули сквозь ослепительно интенсивный свет.
Дрин
Переход был плавным, как бы «замедляющим движение», и свет не слепил меня. Когда я перешел на другую сторону, я почувствовал возвращение к чему-то «знакомому». Мы находились в довольно большом зале, в виде полукруга, напоминающем высокую пещеру, но довольно вырубленную. Я оценил длину зала около 30 – 35 метров. Я оглянулся, но больше не увидел интенсивного света, только овальные очертания слегка блестящей поверхности с металлическими отблесками.
Когда я повернулся обратно к залу, то увидел двух мужчин среднего роста, которые целенаправленно шли к нам. У них был слегка оливковый цвет лица и темные волосы. Один из них поднял руку ладонью вперед, предлагая нам оставаться на месте, так как он, казалось, внимательно к чему-то прислушивался. Я заметил, что к правому виску было прикреплено небольшое прямоугольное устройство, и я подозревал, что через него передаются различные передачи и команды. Мужчина, похоже, получил какой-то приказ и что-то объяснял; он дал короткий ответ, затем двое остановились перед нами, жестом попросив подождать.
Мы оставались так около полуминуты, спокойно ожидая вместе с Цезарем в этом месте. Мы воспользовались этой возможностью, чтобы лучше осмотреть местность. Она выглядела как бывшая пещера, которую искусственно расширили. Скальные стены горы были в какой-то степени отполированы, но, тем не менее, следы вмешательства были видны; они не были ни блестящими, ни идеально гладкими. Помещение оказалось проходом, а также складом, как внутри ангара. В задней части мы увидели несколько больших ящиков и коробок, поставленных один на другой, посылки и другие предметы, о которых мы не могли сказать, что они представляют. Однако я не заметил ни одного автомобиля.
Место было простым, даже слегка спартанским. Впечатление о районе с определенным военным духом усиливала униформа двух мужчин. Кроме них, я заметил еще трех человек в такой же одежде, которые перемещались по комнате, выполняя различные действия. Можно было заметить слегка непринужденный стиль, в основном благодаря обуви, напоминающей ботинки, которые застегивались в области лодыжек двойными ремешками. Однако одежда, казалось, была сделана из легкого материала, она была бежевого цвета с тёмно-коричневыми полосками, не сложная, как военная форма в нашем мире. В центре, двое мужчин перед нами носили черный пояс, а в области груди их одежда, похожая на тунику, имела несколько карманов. Однако мы не заметили никакого оружия ни в зале, ни в снаряжении находившихся там людей.
Я спросил Цезаря, является ли это обычной процедурой в этом месте, но прежде чем он успел ответить, я заметил, как откуда-то из-за большой группы ящиков, поставленных один на другой, слева подошла еще одна фигура, которая была выше двух солдат. На нем было одеяние, похожее на рясу, от серого до белого цвета, застегнутое посередине поясом. Судя по его достойному одеянию и особенностям его одежды, я склонялся к мысли, что это монах, возможно, духовный наставник этого места или видный член духовной иерархии этой общины. Глядя на него, я узнал в нем того, кто несколько дней назад появился на несколько секунд в голографическом изображении в Проекционном зале. Я уже знал от Цезаря, что его зовут Дрин.
Я заметил, что у рясы был капюшон, но он не был натянут на голову. Его волосы были от светлых до белых и длиннее, чем у двух других, стоявших перед нами. На вид это был мужчина лет пятидесяти, с темными глазами и белой кожей, но она не была бледно-белой, а имела яркий, даже светящийся оттенок. Когда он приблизился, я внезапно, эмпатически ощутил его мягкость и мудрость. Я был поражен не столько природой этих качеств, сколько тем, как ясно и непосредственно я их воспринимал, гораздо легче, чем в поверхностном мире. Дрин появился перед нами и, слегка наклонив голову в сторону Цезаря в знак приветствия, повернулся ко мне и заговорил, как бы отвечая на мои внутренние вопросы:
– Все ваши ощущения и способности в какой-то мере усиливаются здесь. Вибрационная частота материи немного выше, чем частота физической материи на поверхности. Это все еще физическая материя, но более утонченная, очень близкая к частоте плоскости, которую вы называете эфирной. Связки легче сделать, а плотность ниже.
Я видел и слышал, как он говорит на незнакомом мне языке, хотя он казался мне в какой-то степени знакомым, потому что некоторые слова были очень близки к древнегреческому и латыни. Но что меня действительно поразило, так это то, что я прекрасно понимал все, что он говорил, несмотря на то, что я не знал языка. Каким-то образом этот человек передал мне смысл своих слов телепатически, но из удобства для меня и для сохранения видимости и природы той реальности он все же использовал разговорный язык, хотя я понимал, что с таким же успехом он мог прибегнуть к одной лишь телепатической передаче.
Рефлекторно я подумал, что он не представился, но ответ последовал незамедлительно:
– Ты уже знаешь мое имя, ты уже научился этому.
У него была очень прямая манера выражать свои мысли, и в нем я чувствовал присутствие необыкновенной силы воли, которая, хотя и не была внушительной, тем не менее, порождала мягкую, неугасимую твердость. Дрин жестом руки указал нам идти налево, к своего рода платформе в стене зала, где мы могли видеть конструкцию, которая, казалось, была сделана из стекла.
Межпространственный «лифт»
Когда мы все шли к этому месту, мы все еще сохраняли некое состояние душевного смятения по поводу того, как мы понимали смысл услышанной речи, хотя мы не знали этого языка. Я уже собирался попросить разъяснений по этому поводу, но Дрин не исчерпал всех сюрпризов, потому что потом я услышала, как он говорит со мной по-румынски, почти без акцента:
– Хорошо, в таком случае мы будем общаться непосредственно на вашем языке. Мы знаем его, он представляет нас определенным образом.
Удивленный, я не успел ответить, но в этот момент я достиг платформы в конце склона, по которому мы поднимались. Мое внимание привлекла своего рода кабинка с прозрачными стенами, казалось, встроенная в скалу. Она напоминала довольно большой лифт и имела округлую, как полукруг, входную сторону. Когда мы оказались справа от неё, она опустилась, и мы с Цезарем вошли вовнутрь, затем появился Дрин, а потом вошли два солдата. Кабина была довольно широкой, по моим подсчетам, около 2,5 метров в ширину и 2 метров в глубину, и, как я вскоре понял, сделана не из стекла, а из какого-то другого совершенно прозрачного, но, вероятно, очень прочного материала.
Дверь закрылась автоматически, хотя я не заметил никакой панели управления, ручки или другого устройства, с помощью которого можно было бы ею управлять. Затем лифт начал опускаться, первые несколько секунд с относительно небольшой скоростью, затем скорость сильно возросла, так что я уже не мог различить детали мест, через которые проходил, а видел только очень быструю прокрутку слоев разных цветов. Единственным шумом, который я мог воспринимать, было легкое гудение или, скорее, шелест, создаваемый, по-видимому, очень высокой скоростью движения. Однако я не чувствовал ускорения так сильно, как должно было бы быть на этой скорости.
В голове спонтанно возникло несколько вопросов: во-первых, что это был за «лифт», который, казалось, пронзил планету? Существовала ли шахта, прорытая глубоко в недрах Земли, по которой перемещался этот лифт? Какова его глубина и как он был сделан? Какая технология обеспечивала движение лифта на такой высокой скорости без трения? Какой источник энергии привел его в движение? Как лифт «захватил» проход, по которому он ехал?
Пока в моей голове возникали вопросы, я с большим интересом наблюдал за происходящим через прозрачные стены кабины. Я видел в очень быстрой последовательности слои в основном горной породы, но дважды я также проходил через участки лавы и чувствовал небольшое повышение температуры, но в приятном смысле. Конечно, тот факт, что я проходил через лаву, не касаясь стенок лифта, был другим вопросом, который я собирался расшифровать в последующих обсуждениях. Но воздействие излучения, которое испускала лава, было очень приятным для меня, возможно из-за интенсивного оранжевого цвета, который приобрел особое свечение, когда я пронесся через нее на такой высокой скорости. Тепло, которое выделяла лава, было «другим», чем от радиаторов, печей или обычного огня. Не знаю почему, но два этапа, на которых мы проходили через слои лавы, произвели на меня наибольшее впечатление, несмотря на то, что каждый из них длился не более нескольких секунд. Кстати, поездка в лифте длилась около полуминуты; я едва успел прийти в себя, как почувствовал замедление, но на очень короткое расстояние и без каких-либо неприятных последствий. Последний отрезок, думаю, не более полутора метров, был пройден с той же скоростью, но медленно, как лифты в нашем мире перед их остановкой.
Затем дверь скользнула влево, и мы вышли из кабины. На мгновение мне показалось, что вместо удивления и восторга у меня остановилось сердце: мы находились на горном плато, примерно на полпути вверх по этой горе, и перед нами открывалась широкая долина, с городом, тянувшимся к берегу спокойного моря, простиравшегося вдаль. Меня охватило глубокое волнение не только от увиденного зрелища, но особенно от того, что я знал о его существовании в пределах нашей планеты.
Полость и ее особенности
Как бы я ни хотел ассоциировать то, что я видел и чувствовал, с природой на поверхности Земли, все равно оставался целый ряд элементов, которые казались странными, и было также безошибочное ощущение, что все «другое», вибрация была «другой». Очевидно, видение было обычным; и все же, то, что я видел, казалось «завернутым» в нечто особенное, у меня было впечатление высокоразвитой и нетронутой экосистемы.
Платформа, на которой мы стояли, выйдя из лифта, была частью скального ансамбля и выглядела благоустроенной, но без искусственных материалов. Например, на полу лежал песок вперемешку с мелкой галькой, а скалистые бока по обе стороны от входа в лифт были слегка сводчатыми, но камни не были отполированы, скорее они выглядели так, будто их тщательно вырезали. В открывшейся перед нами долине мы увидели населенный город, который также простирался слева и справа. Посмотрев вверх, мы увидели облачное, но светлое небо красновато-желтого, но тусклого цвета. Свет не был ярким, и его интенсивность не была большой.
Вдали, ближе к горизонту и особенно сбоку, я нечетко видел, как небо как бы «изгибалось», но не мог четко различить, где именно кончается море и где начинается эта странная атмосфера. Все это почему-то вызвало у меня ощущение, что где-то вдалеке он «приближается». Например, я мог видеть на краях скал, как они следуют изогнутой линии и стремятся приблизиться к горизонту. У меня уже сложилось впечатление, что это была не очень большая полость в недрах нашей планеты, и я с некоторым разочарованием начал задаваться вопросом, действительно ли это та самая «пустая внутренность» в ее центре, о которой говорится в «легендах».
Я увидел, как Дрин повернулся ко мне, и впервые уловил мягкую улыбку на его благородном лице. Как и прежде, хотя я произнёс эти наблюдения и выводы только в мыслях, он все же ответил мне вслух:
– Нет, это не пустая внутренняя часть центра планеты. Возможно, вы попадете туда позже; это будет особенное путешествие. То, что вы видите здесь, – это большая пустота внутри твердого слоя планеты. Вы называете этот слой внутри Земли мантией, но ваша наука не понимает ни его структуры, ни его функционирования. Как видите, жизнь здесь процветает без проблем. Вы еще не находитесь на высшем плане, это не тонкий план проявления. Вы все еще находитесь в физическом мире, но он выше, чем тот, что находится на поверхности, и его вибрационная частота очень близка к частоте того плана, который вы называете эфирным.
Общий вид города Томассис изнутри Земли
– Существуют ли другие подобные полости в мантии? Я отважился
– Конечно, и некоторые из них даже больше, чем этот. Довольно многие из них обитаемы и имеют свои особенности. Сначала привыкните к специфике здесь, потом вы узнаете больше.
Цезарь молча наблюдал за происходящим и не вмешивался в дискуссию, а двое солдат почтительно стояли поодаль и ждали. По тому, как Дрин обратился ко мне, я понял, что мое присутствие здесь было заранее обговорено, и я почувствовал что Цезарь попросил об этой встрече, чтобы я мог постепенно узнать о тайнах планеты, и в этом Дрин взял на себя роль своего рода гида. Вероятно, у Цезаря был план на будущее, но он не открыл его мне.
С моей точки зрения, как и в других моих удивительных случаях в Департаменте Zero, я могу быть только глубоко благодарен за эту необыкновенную возможность. Я не преувеличиваю, когда говорю, что в какой-то степени я снова испытал впечатление «сна», настолько реального, насколько это возможно, и правда в том, что в этом конкретном случае ощущения были значительно усилены природой опыта и элементами, которые он включал. Я имею в виду, в частности, повторяющиеся переходы из одной плоскости в другую и пересечение пространственных искажений, которые, вероятно, влияют на обычное восприятие сознания, а также на степень его вибрации. При отсутствии соответствующей подготовки или знакомства с этими частотами прохождение через такие пространственные искажения может привести на ранних стадиях к своего рода «сладкому головокружению» и даже легкой эйфории. Мысли, как правило, не следуют привычному шаблону, а логические связи иногда бывают странными. Однако это состояние длится до тех пор, пока система человека не «перезагрузится» и не приспособится к новым требованиям, которым она подверглась. Он «учится» довольно быстро, и, если уровень сознания достаточно развит, возвращение к норме происходит довольно быстро и легко.
Поэтому я воспользовался короткой передышкой, которую мне дал Дрин, чтобы приспособиться к новой реальности. Конечно, у меня было бесчисленное количество вопросов, которые меня мучили, но я решил их рассортировать и упорядочить, потому что интуитивно чувствовал, что у меня мало времени. Однако такие экспедиции не похожи на отдых в отпуске или расслабляющие выходные в горах.
Я понял, что есть два элемента, которые особенно заинтриговали меня: «небо» над головой и растительность на земле. Например, я не видел солнца, вместо этого атмосфера состояла из относительно плотного одеяла «ярких облаков». Свет казался равномерным и исходил не от «чего-то» в небе, а равномерно распределялся в компактной массе облаков, придавая им слегка оранжевый цвет, но не яркий. Это было больше похоже на рассеянное световое излучение, а не на выделенный и мощный источник света.
На самом деле, при ближайшем рассмотрении я понял, что термин «облака» был несколько ошибочным; то, что я видел на «небе» было больше похоже на сплошную дымку, как масса тумана на определенной высоте, которая была рассеянно и равномерно освещена. Однако эта компактная масса тумана не была статичной, а была видна оживленной определенными атмосферными течениями и я даже мог наблюдать за движущимися образованиями на ее внешней стороне, со слабыми тусклыми отражениями. Создавалось впечатление, что есть фон тумана, а над ним «облака», движущиеся под воздействием потоков высоты, точно так же, как в нашей атмосфере есть облака в разных слоях и на разной высоте.
Общий свет в этой полости был тусклым по интенсивности, и это было одной из первых вещей, которые привлекли мое внимание, потому что я подумал, что мы прибыли туда ранним вечером или ранним утром. Я ассоциировал эту яркость со светом, который наше солнце излучает примерно через час после восхода, а небо облачное, что означает относительно низкую интенсивность света.
Второй элемент, который меня поразил, – это растительность. В горных районах, т.е. слева и справа от нас, она отсутствовала, там были только камни и валуны без каких-либо других биологических элементов. Атмосфера была относительно влажной, но я также заметил присутствие нескольких потоков ветра, больше похожего на легкий бриз. Я оценил, что температура в этом пространстве соответствует субтропическому региону, даже если флора и фауна отличаются от типичных для такой местности. Каким-то образом экосистема этой внутренней полости обеспечивала подходящий оптимум в данных условиях.
Растительность начиналась ниже по долине, до входа в город, но также и внутри него. Я сразу же обратил внимание на цвет растений: это был зеленый, но зеленый с коричневатым оттенком. В сочетании с сумерками цвета выглядели тусклыми, без всякого сияния, но это вовсе не означало, что растения или атмосфера не были живыми. Жизненная энергия вырывалась из каждой поры этой полости, и я ощущал ее как чистую, непорочную и глубокую энергию. Однако цвета были не такими яркими, как в нашем мире, и мы не увидели там большого богатства оттенков. Даже морская вода имела тусклый цвет; она не была голубой, но имела оттенок бензиново-голубого, а в некоторых более отдаленных районах, по направлению к горизонту, – серого.
Тип растений, преобладающих в Томассисе
Растительность не была ни пышной, ни высокой. Скорее, я бы сказал, что он был карликовым, похожим на можжевеловый куст. Самые высокие деревья были похожи на кустарники. Я заметил, что растения росли более горизонтально, с большими, широкими, мясистыми листьями с прочными волокнами, чем-то напоминающими листья алоэ. Вероятно, это связано с тем, что для фотосинтеза им необходимо поглощать как можно больше света, поэтому листьям требуется большая площадь поверхности.
Эти растения, кустарники, цветы, вся экосистема вызывали ощущение солидности, своего рода «жизненной силы», простой, но чистой по своей сути силы.
По мере того, как проходили минуты, я все яснее ощущал вливание благожелательной энергии во все мое существо, подобной которой я никогда не ощущал на поверхности земли. Этот феномен, должно быть, во многом способствовал уравновешиванию моей психической и энергетической структуры, потому что я очень быстро почувствовал себя уверенным в себе, с большой жаждой жизни, но в то же время внутренне сосредоточенным. Несмотря на то, что я воспринимал ощущение внутренней эйфории, которое, вероятно, было вызвано обилием жизненной энергии в той среде, я все же заметил, что естественно контролировал свое состояние и чувствовал сознательное внутреннее распределение этой великой энергии. Хорошее настроение, которое тогда возникло в моем существе, тем не менее, было сохранено и эффективно направлено, и все мои способности получили от этого пользу. Я не был уверен, что этот процесс контролировался и направлялся Дрином, но я склонялся к тому, что он представлял собой особенность места, что-то присущее этому пространству внутри Земли.
Одним из странных элементов, которые я заметил, было отсутствие животных, но я видел несколько птиц среднего размера, пролетавших низко над головой. Я не могу точно сказать, была ли там богатая фауна или нет, но я склонен думать, что она была небольшой. Специфика растительности и жизни тех людей, похоже, не позволяла распространяться животным видам, по крайней мере, не в этой полости внутренней структуры планеты.
Чувствуя себя уже в полной форме и стремясь найти ответы на возникшие у меня вопросы, я хотел выяснить источник света в том месте, который я не мог определить. Это была одна из вещей, которая поразила меня с самого начала: равномерность света по всему «небу», которое находилось не очень высоко. По моим оценкам, образовавшаяся дымка находилась на высоте, на которой находятся низкие грозовые облака – не более двух-трех сотен футов.
– Нигде нет такого солнца, как у вас, которое ярко светит на небе, – начал объяснять Дрин. Здесь свет исходит от сильного излучения массивного слоя лавы над нашей полостью. Температурное и световое излучение передается через камни, а баланс обеспечивается природным интеллектом виноградных лоз и силами вне физического плана. Поскольку свет исходит не из изолированного источника, он равномерно распространяется через облачную массу.
Существует особый процесс взаимодействия между сильным излучением лавы, которое проникает через последовательные слои породы, и частицами в здешней атмосфере, которые ионизируются и создают это сумеречное свечение.
Я улыбнулся про себя, заметив «стиль» объяснений Дрина: ясный, лаконичный, прямой и очень точный. Его умственные способности должны были быть поистине поразительными. Но я не хотел зацикливаться на таких мыслях, прекрасно зная, что для него не составит труда понять их, независимо от того, произнесены они или нет. Я уже собирался задать свой следующий вопрос, когда заметил кое-что очень интересное.
Продолжение здесь
Views: 112