СЕКРЕТНЫЙ ПЕРГАМЕНТ
Раду Синамар
Глава 4-2
«Горячая Точка» в Антарктиде
Космический Маяк
Мы приземлились на базе Макор ближе к вечеру по европейскому времени и разместились там. Было очень холодно и шел снег, что сильно затрудняло разгрузочные работы. Из-за плохих условий даже очень мощные транспортеры не могли работать должным образом, чтобы доставить остальное оборудование с двух кораблей, стоящих на якоре на некотором расстоянии, поэтому генерал Роддей принял решение отложить всё на следующий день. Это дало нам время расслабиться и отдохнуть после долгого путешествия.
Я ожидал, что по сравнению с другими базами США, база в Антарктиде будет очень ограничена, особенно в плане пространства. Я глубоко ошибался; с определенной точки зрения, я даже могу сказать, что она была больше, чем нужно.
Внутри было очень приятно, даже имелась впечатляющая оранжерея. Правда, персонал был довольно маленьким, но условия проживания удивили меня предоставленным комфортом. Насколько я понял, проблема пребывания здесь была скорее психологической, и поэтому обновление персонала проводилось каждые три месяца, чаще, чем на метеостанциях.
Мне не разрешено говорить о назначении этой военной базы США, но я могу сказать, что она была вовлечена в очень серьезный инцидент в конце 1950-х годов.
Мы хорошо выспались, хотя на улице был день, а когда проснулись, над нами было ясное небо и безветренная атмосфера. Снаружи было около -45C, поэтому мы все передвигались быстро, собирая всё необходимое для перемещения к космическому маяку. Часть оборудования уже была доставлена туда ранним утром. Мы путешествовали с комфортом и к полудню мы уже увидели первые признаки присутствия маяка. Ландшафт становился как бы изломанным, вкрапленный в окружающий лед; скалистый, бесплодный склон невысокой горы теперь был голым и совершенно сухим. Я увидел гравий, камни и даже очень сухой песок, которые ограничили круглую область, в центре которой, вдалеке, возвышалось таинственное устройство. Вид его вызвал у меня глубокие эмоции, источник которых я не мог четко определить. Должно быть, они пришли из другого мира или вследствие окружающей его таинственности. Одинокий, нетронутый и даже неприметный в этом районе, он производил впечатление грозного редута, способного выдержать любой штурм. Я был чувствителен к таким вещам и слишком хорошо помнил эмоциональное воздействие, которое испытал, исследуя Зал Проекций. В какой-то степени ситуация повторилась и здесь, только ощущения были несколько иными. Я смотрел на эту усеченную форму, с огромным горлышком у вершины, массивную, внушительную, глубоко встроенную в гору и в то же время очень одинокую, тянущуюся в космос, и скрывающуюся подо льдом, возможно, десятки или даже сотни тысяч лет. И всё же создавалось впечатление, что время не коснулось его. Было некое величие, суверенитет, независимость и надежность в том, как он был построен и размещен, что требовало уважения и большой осторожности.
Я наблюдал за всё более активной группировкой сил вокруг него, размещением аппаратуры, картированием периметра, и у меня было ощущение какого-то штурма, завоевания. И все же, одинокий и внушительный, космический маяк, казалось, лежал далеко за пределами окружающих его мелких забот.
На краю периметра, ограниченного тающим льдом, была неустойчивая область, из которой постоянно выходил пар, и вода текла вниз по склону, но затем очень быстро замерзала. Ледопад находился на склоне, что облегчило нам путь к вершине. В долине всё было проще, так как лед имел естественную тенденцию «стекать». Там наблюдалось странное явление: помимо того, что поверхность земли была совершенно сухой, пограничная область периметра находилась в непрерывном и последовательном процессе таяния и замерзания, таким образом, прорисовывая своеобразный энергетический «контур» местности. В то время никто не знал, что является причиной продолжения этого явления, что, очевидно, очень помогло нам в том, что мы должны были сделать, но было ясно, что оно исходит из-под земли, из той области, где был установлен маяк.
Для нашей команды RV (удаленного просмотра) уже была поставлена небольшая палатка, установленная прямо рядом с маяком, на вершине плато маяка, примерно в 50 метрах от него. Там же располагались и другие такие же небольшие палатки для других нужд миссии и для некоторых сотрудников, которые должны были остаться там вместе со сменой. Приблизившись к модульной конструкции и поднявшись по пологому склону горы, я впервые, очень близко, смог увидеть это космическое устройство.
Впечатление массивности было очень сильным, маяк был сделан из металла, похожего на платину, который блестел в капельках воды. Сверху донизу по всей его поверхности располагалось нечто, напоминающее ребра, но они были не материальными, а были похожи на лазерный свет. Фактически, все элементы и детали, кроме массивного металлического корпуса маяка, представляли собой изображения из этого особенного света, который был то фосфоресцирующим, то очень прозрачным, сочетая в себе цвета темно-красного и белого. В тот раз я заметил, что «воротник» устройства на самом деле не был ничем материальным, а представлял собой невероятно плотную и аккуратно упорядоченную светящуюся структуру, находящуюся в постоянном, тонком движении.
В этой очень сложной светящейся структуре различались основные мотивы, которые время от времени акцентировались в определенном ритме. Уже был проведен первый анализ этих сигналов, в результате которого был установлен очень сложный код, — начальный «след», с которого можно было начать дальнейшее изучение.
Но препятствием для американцев не были все эти технические элементы. Если бы дело было только в этом, это стало бы выдающимся научным открытием, которое, несомненно, попытались бы понять в мельчайших подробностях. Но проблема, которая заставила их напрячься, заключалась в том, что при первой же расшифровке световых кодов они поняли, что должно произойти нечто, напрямую связанное с районами в Румынии и на Аляске. Проблема еще более усложнилась, когда был проанализирован результирующий сигнал, направленный на спутник Юпитера Европу. Пока никто не мог понять природу «угрозы», но все согласились, что что-то должно произойти.
Во время короткого неформального анализа данных, который был проведен для обновления информации для рабочих групп, было представлено расчетное доказательство, что сложная симметрия света представляет собой некий «обратный отсчет». При этом, я высоко оценил проницательность и логичность работы команды ученых. Несмотря на то, что этот вариант был не прост для принятия и мог вызвать разнообразные реакции с непредсказуемыми последствиями на планетарном уровне, ситуация также была проанализирована с точки зрения другой «логики». Таким образом, было определено несколько целей, связанных с информационным световым импульсом маяка, помимо тех, что касались катаклизмов и массового уничтожения.
Группа аналитиков представила тот факт, что эта вероятность уничтожения не вписывается в профиль событий, которые происходили до этого момента. Сложность описания этой ситуации заключается в том, что мне запрещено говорить почти обо всем, что там произошло. Даже те немногие упоминания, которые я здесь привел, объясняются тем, что речь идет о планетарном инциденте, наблюдаемом многими другими государствами, и поэтому его уже нельзя отрицать, по крайней мере, на уровне секретных служб. Поэтому мой отчет является скорее информативным и общим, поскольку «барьеры безопасности» не позволяют мне даже в общих чертах представить то, что там наблюдалось, и сделанные окончательные выводы.
Поскольку речь идет о международном участии и некоторых секретных межгосударственных военных договоренностях, я не могу раскрыть практически ничего, тем более что я лично был частью «линии фронта» в самые первые дни инцидента. Однако, когда я говорю о некоторых открытиях на территории нашей страны, вопрос встает по-другому. Хотя условия остаются во многом теми же, тем не менее, существует значительный запас большей свободы, которую мы имеем, так сказать, в «своем дворе». В предыдущих книгах я использовал это небольшое преимущество настолько, насколько мне было позволено.
На третий день после нашего прибытия на базу Макор прибыл генерал Иносанто, который был проинформирован о первых выводах и лично ознакомился с ситуацией на месте. Затем состоялось секретное совещание только военных начальников, на котором присутствовал и генерал Обадеа. Преимуществом работы в таких отдаленных местах было то, что в политическом плане дипломатическое давление проявлялось с некоторой задержкой, что позволяло нашим нервам оставаться в некотором спокойствии. В данном случае, однако, всё было сложнее, потому что несколько государств претендовали на возможность разного рода вмешательства.
Вечером у меня состоялся разговор с генералом Обадеа относительно открытий в горах Ораштеа, поскольку эта тема была непосредственно связана с нашей работой там. Генерал уже знал, что соответствующий район неожиданно «воспротивился» исследованиям RV (удаленного просмотра), что весьма не понравилось американцам. Однако он предпочел не говорить об этом.
Он был человеком прямого действия, предпочитая действия словам. Ему было некомфортно в долгих дискуссиях, и он был склонен заканчивать их быстро и резко, без подробностей. Поэтому я не смог многого от него узнать, во многом потому, что он тоже не обладал необходимой информацией. Я слышал об этом во второй раз, но посчитал, что это невозможно.
— Но, тем не менее, это чистая правда, — заверил меня генерал однажды вечером, когда он был в несколько лучшем расположении духа. Поверьте, мне тоже не нравится эта ситуация, которая породила очень большие проблемы. Это единственный случай, когда наш Департамент не смог взять ситуацию в свои руки, и не по халатности, а потому что была совокупность составляющих, которые неизбежно привели к этому. Когда мы узнали, что там происходит и хотели что-то предпринять, было уже слишком поздно. Это не стало бы проблемой, если бы информация была более подробной и ее можно было бы найти в архивах. Ирония заключается в том, что в результате невероятного стечения обстоятельств эта важнейшая информация была утеряна, так что сейчас существуют лишь второстепенные детали, от которых мало пользы. Американцы не могли себе такого представить, поэтому нас и заподозрили во лжи. В действительности это не что иное, как чистая правда.
Затем генерал Обадеа рассказал, что в 1994 году в районе гор Ораштеа были проведены раскопки на нескольких археологических участках, с целью лучше понять структуру военной и административной организации деятельности древних даков в этих районах. Эта идея казалась многообещающей, поскольку в ходе раскопок были обнаружены реликвии гораздо более сложной жизни, чем предполагалось ранее. В конце дня на одном из археологических участков произошло событие, которое с тех пор «заморозило» наши секретные службы. Один из рабочих случайно проскользнул в подземную камеру, а затем, в процессе более тщательных поисков, они достигли ансамбля, который был погребен гораздо глубже. То, что там было обнаружено, озадачило руководство страны настолько, что оно немедленно собрало экстренное заседание Высшего Совета Национальной Обороны (ВСНО). Затем было проведено расследование и последовала проверка на месте.
— Но все это ты узнаешь от Цезаря, — сказал мне генерал. В то время я поручил ему тщательно изучить этот вопрос, на случай, если я каким-то образом потеряю «ключ» к нему. Внимание наших секретных служб было привлечено не только тем, что место представляет собой важный стратегический пункт нашей страны, но и тем, что эта находка многое объясняет о нашем народе. Особенно это проясняет все о наших отношениях с венграми, да и не только с ними.
Это был первый раз, когда я услышал, как генерал говорил об этом. Первоначально суть проблемы взаимоотношений между румынским и венгерским народами состояла не в территориальных претензиях, а скорее в идеологическом факторе, касающемся происхождения двух народов. Было время, когда и территориальные претензии преобладали. Сейчас вновь наметилась тенденция прояснить этот вопрос на исторической основе. На любом из этих этапов, которые охватывают несколько десятилетий, отношения между секретными службами двух стран были очень напряженными, что имело прямые последствия для народов, которыми контрразведка таким образом манипулировала.
Мы оставались в Антарктиде в течение трех недель, работая почти круглосуточно, чтобы разрешить сложившуюся там ситуацию. Наши усилия были интенсивными, но не изменили ситуацию ни на йоту.
Хотя я не могу вдаваться в подробности, отмечу, что одно из рабочих обсуждений касалось области южного магнитного полюса планеты, где появились некоторые поразительные новые особенности.
Парадоксально, но то, что, как считалось, должно было привести к эскалации возможного конфликта между государствами, на самом деле почти мгновенно смягчило ситуацию. Чтобы этого достичь, было оказано весьма благотворное влияние, так что решение было найдено почти сразу же и все остались удовлетворены.
Конечно, оставался нерешенным вопрос о космическом маяке и особенно о его воздействии на спутник Юпитера Европу, но последующий сложнейший анализ показал, что на самом деле это была не угроза, а скорее обновление состояния внутренней структуры маяка, которое до этого момента было только потенциальным.
К моменту моего отъезда ни причину этого обновления, ни его характер установить не удалось.
По возвращении мне был прислан запрос на участие в группе RV (удалённого просмотра) в Мэриленде для прохождения высшего этапа в изучении и тренировок этой способности.
Я оставался там до конца апреля 2007 года, совершенствуя свою технику и в то же время завязывая ценные дружеские отношения с некоторыми американскими офицерами. Я вернулся в страну после короткой остановки в Германии, и в мае снова оказался на базе, приступив к своим обязанностям.
Тем временем Цезарь сумел стабилизировать работу Департамента, проявив себя как хороший посредник между интересами департамента и правительства и с помощью генерала Обадеа укрепил отношения сотрудничества с американцами, которые стали довольно шаткими после инцидента в Антарктиде.
В один из тихих и великолепных майских вечеров, после очень долгого перерыва, у меня снова появилась возможность прогуляться по Базе с Цезарем. Я воспользовался перерывом в его работе и пригласил его на эту расслабляющую прогулку, напомнив, что иногда ему нужен перерыв. Он улыбнулся, понимая, что так я выразил желание получить от него больше информации.
Развеселившись и чтобы избавить меня от лишних хлопот, он произнес:
— Генерал сказал мне, что он рассказывал вам о том, что произошло в горах Ораштеа. Очень хорошо. В любом случае, вы были непосредственно вовлечены в это дело благодаря инциденту в Антарктике, так что теперь вполне естественно, вы должны узнать, о чем идет речь. Но, как вы уже знаете, даже у нас не так много информации об этом.
Я кратко пересказал свою беседу с генералом и попросил его подробно описать проблему, чтобы дать мне четкое представление о ней. Обадеа не был склонен рассказывать истории, и в любом случае Цезарь был единственным, кто знал все подробности. Лично я чувствовал, что это досье было особенно интересным для меня, как из-за его глубокой тайны, так и потому, что сама тема уже столько раз обходилась стороной. Даже для DZ это была особая категория.
— Существует единственный документ о данном происшествии. На самом деле, история гораздо сложнее.
Затем последовал рассказ, который поразил меня и дал мне совершенно иной взгляд на румынскую нацию. Я уже знал некоторые детали ее прошлого из показа в Зале Проекций, но то, что я узнал в тот вечер от Цезаря, еще больше взволновало меня и сделало более ответственным и восприимчивым к истокам и истории нашего народа. Только тогда я смог понять истинную подоплеку ожесточенной борьбы, которая ведется против этой нации, и оккультные причины, стоящие за этим.
Тогда я пообещал себе представить все эти элементы подробно, чтобы читатель мог их как можно лучше оценить. За пределами любых спекуляций или более или менее предвзятых интерпретаций лежит истина, обнаруженная в горах Ораштеа, и частично воспроизведенная в единственном существующем по этой теме файле, файле CRONOS.
Views: 57