Глава 1
Переступая порог смерти
Меня не раз обвиняли в том, что я разговариваю и общаюсь с духами умерших людей, а в религиозных кругах на эту тему наложено своего рода табу. Если честно, я никогда не рассматривала своё занятие с этой точки зрения, и хотя я действительно общаюсь с духами умерших, происходит это через посредство нормальных живых людей. Дело в том, что по роду деятельности я регрессионист, проще говоря, гипнотизер, который специализируется на изучении прошлого всего человечества и отдельных людей, вспоминающих под воздействием гипноза свои прошлые жизни.
Многие до сих пор не могут поверить в то, что я могу отправляться в прошлое или беседовать с людьми, которые вспоминают о том, кем они были в прошлой жизни, много веков назад. Сама я уже настолько привыкла к этому, что нахожу это занятие крайне увлекательным и даже написала несколько книг о своих приключениях в удивительном «царстве мертвых».
Гипнотизеры, как правило, стараются избегать исследования прошлых жизней. Я не могу сказать наверняка, почему они так поступают, но предполагаю, что от таких исследований их удерживает страх. Они опасаются того, что могут попасть в незнакомую ситуацию, в которой рискуют потерять контроль над происходящим. Один терапевт как-то признался мне таким тоном, словно сделал великое открытие: «Знаешь, я провёл несколько сеансов регрессивного гипноза, и однажды мне даже удалось вернуть клиента к младенческому состоянию». Он сказал это так серьёзно, что я едва смогла удержаться от смеха. «Неужели? – сказала я таким же серьёзным тоном. – Да ведь именно с этого я обычно начинаю».
Но даже среди других регрессионистов, использующих воспоминания о прошлых жизнях для лечения своих клиентов, немало таких, которые боятся провести загипнотизированного человека через процесс переживания смерти или через период посмертного существования. Они боятся, что в состоянии транса с клиентом может произойти что-то непредвиденное, что он может пострадать от физической или психологической травмы. За многие годы общения со своими клиентами, которых мы называем субъектами, я удостоверилась в том, что такие эксперименты не влекут за собой никаких физических проблем, даже если человек в состоянии регресса переживает страшную и мучительную смерть. Разумеется, я всегда принимаю некоторые меры предосторожности, чтобы быть полностью уверенной в том, что сеанс пройдёт без каких бы то ни было последствий для здоровья клиента. Ибо главной моей заботой было и остаётся именно здоровье субъекта. И в этом смысле мой метод совершенно безопасен. Иначе я бы не взялась за подобные исследования.
На мой взгляд, некая духовная область, где люди существуют между двумя жизнями, – это одна из самых удивительных и интересных сфер существования, с которыми мне когда-либо приходилось иметь дело, поскольку там, как мне кажется, можно почерпнуть богатейшую информацию, полезную для всего человечества. Я думаю, что благодаря этой информации люди смогут осознать, что смерти не нужно бояться. Когда люди приблизятся к порогу смерти, они сами поймут, что они не испытывают новые и незнакомые ощущения, поскольку все мы в той или иной мере уже переживали нечто подобное много раз. Нет, они не окажутся в одиночестве посреди великой и страшной пустыни под названием Неизвестность, а попадут в знакомое место, в котором уже не раз бывали и которое считают своим «домом». Я надеюсь, что люди научатся воспринимать рождение и смерть как циклы эволюции, через которые каждый из них проходил множество раз и которые являются естественными этапами роста и становления их души. После смерти жизнь продолжается в других формах, которые столь же реальны, как реален окружающий нас физический мир, а возможно, и более реальны.
Однажды, разговаривая с женщиной, которая считала себя «просветлённой», я попыталась объяснить ей то, что в то время казалось мне совершенно очевидным. Я рассказала ей о своих исследованиях и о том, что изучаю процесс смерти. Я описала процесс смерти и сказала, куда мы все потом попадаем. Она взволнованно спросила: «А куда попадёте вы – в рай, в ад или в чистилище?»
Я была разочарована. Коль скоро она могла выбирать только из этих трех вариантов, её вряд ли можно было назвать просветлённой. Я в сердцах ответила: «Да никуда!»
– Как! – воскликнула она, совершенно потрясённая. – Ты хочешь сказать, что так и останешься лежать в земле?
Тогда я поняла, что мне нужно начать эту книгу с того момента, когда передо мной впервые открылась заветная дверца, и описать все те убеждения и мысли, которые владели мною до того, как меня озарил Свет. Передо мной стояла нелёгкая задача, но мне нужно было её выполнить, чтобы убедить в своей правоте тех, кто до сих пор ищет эту дверцу и этот Свет. Нужно говорить с читателями на понятном языке, чтобы осторожно вести их по тропе познания. Тогда люди смогут жить в полную силу, не страшась будущего.
Многим людям смерть кажется чем-то поистине ужасным, безнадёжным и окончательным – чёрной пустотой, ужасной, таинственной и непостижимой, той пустотой, в которую проваливается человек, выброшенный из материального мира, то есть из того мира, который большинство считает единственной подлинной реальностью. Как и многие другие явления нашей жизни, смерть окутана покровом неизвестности, мистики, окружена суевериями и всякого рода небылицами и поэтому вызывает ужас. Вместе с тем мы знаем, что смерть неизбежна и каждый человек рано или поздно умирает. Как бы мы ни пытались загнать мысль о смерти в самые далекие тайники нашего сознания и перестать думать о ней, мы помним о том, что срок жизни нашего тела однажды подойдёт к концу. А что потом? Что станет с той индивидуальностью, с которой мы ассоциируем наше «я»? Исчезнет ли она после смерти физической оболочки? Или за порогом смерти нам открывается нечто большее, удивительное и прекрасное? Возможно, правы церковные проповедники, уверяющие нас в том, что благочестивым и праведным уготованы небеса, а неправедным и порочным – ад. С любопытством, которое с годами нисколько не иссякает, я упрямо ищу ответы на эти вопросы, зная, что очень многие охотно разделят со мною эту тягу к знаниям. Жизнь была бы намного проще, если бы мы смогли прожить отпущенное нам время в радости, счастье и любви, не боясь того, что ждёт нас в конце.
Когда я только начинала свои исследования с помощью метода регрессии, мне даже в голову не приходило, что я когда-нибудь смогу найти ответ хотя бы на один из этих вопросов. Меня интересовала история, так что путешествия во времени и беседы с людьми, жившими в разные эпохи, были для меня просто развлечением. Мне нравилось оживлять историю. Глядя на людей, вспоминавших свои прошлые жизни, я чувствовала, что история творится у меня на глазах. Я задумала даже написать книгу, намереваясь изложить их версию и трактовку разных исторических периодов, поскольку каждый человек, особенно если он находится в глубоком трансе и не подозревает об этом, подтверждает рассказы других людей. Словом, я обнаружила в их рассказах некую общую схему, некую закономерность, которую не ожидала найти. Но именно тогда случилось нечто неожиданное, и этот случай открыл для меня целый мир, новый мир, который мне захотелось исследовать. Я обнаружила, что между предшествующей и последующей жизнями есть целый период, так называемое «посмертное состояние», которое можно уподобить пространству, куда уходят люди после того, как их физическая жизнь на Земле прекращается.
Я до сих пор прекрасно помню тот момент, когда впервые переступила порог и заговорила с «мертвецом». Это случилось во время одного из сеансов регрессии, то есть мысленного возвращения человека в прошлую жизнь. Неожиданно для меня субъект «умер» у меня на глазах. Это произошло настолько внезапно, что застало меня врасплох. Вначале я совершенно не понимала того, что случилось. Я не знала, чего мне ждать, поскольку не имела представления о том, что происходит с человеком, когда его вынуждают мысленно пережить смерть. Но, как я уже отмечала, всё случилось настолько быстро, что у меня не было ни времени, ни возможности остановить этот процесс. Мой субъект в тот момент мысленно разглядывал своё мёртвое тело и говорил, что оно выглядит точно так же, как и все трупы. Я удивилась тому, что он как индивидуум остался абсолютно целым и невредимым – и ничуть не изменился. Это очень важно. Ибо многие люди боятся, что в процессе умирания они сами или те, кто им дорог, каким-то образом преобразуются во что-то другое, незнакомое и неузнаваемое. Это страх есть не что иное, как страх перед неизвестностью. Иначе почему мы так боимся призраков и духов? Видимо, мы втайне считаем, что процесс смерти каким-то образом меняет людей так, что любимый человек, каким мы его знали при жизни, превращается в нечто страшное, в злобный и порочный призрак. Но я обнаружила, что личность и индивидуальность человека остаются неизменными. И хотя в некоторых случаях умирающий испытывает временные замешательство и смятение, в общем и целом он остаётся тем же самым человеком.
Когда я оправилась от шока и удивления оттого, что могу разговаривать с умершим человеком, во мне возобладало любопытство и на ум сразу же пришла куча вопросов, над которыми я постоянно размышляла. С тех пор каждый раз, когда мне попадались субъекты, способные погружаться в состояние глубокого гипноза, который необходим для этого вида исследований, я стала задавать им одни и те же вопросы. Религиозные убеждения, по-видимому, никак не влияли на то, что они сообщали. Их ответы в каждом случае были в общем и целом очень сходны между собой. И хотя они, естественно, употребляли разные слова, поскольку каждый из них обладал своим, специфическим словарным запасом, все они в принципе говорили одно и то же.
Начиная с 1979 года, когда я впервые приступила к своим исследованиям, через мои руки прошли сотни и сотни людей, которых я погружала в состояние визуализации собственной смерти. Эти люди умирали всеми мыслимыми способами: в результате несчастных случаев, от пули, оступившись или споткнувшись обо что-нибудь, во время пожара и так далее; некоторых из них казнили – вешали или отрубали голову, многие утонули, а один даже погиб в результате ядерного взрыва. (Этот случай описан мною в книге «Душа вспоминает Хиросиму».) Умирали они и естественным путём: от сердечного приступа, болезней, старости или просто во сне, мирно и безмятежно переходя в мир иной. Хотя смерть принимала всевозможные формы, между ними имелось и определённое сходство. Обличья, в которых смерть является человеку, могут быть различными, но то, что случается после смерти, всегда выглядит одинаково. Я пришла к заключению, что нет никаких реальных оснований бояться смерти. Подсознательно мы заранее знаем, что с нами произойдёт и что нас ждет по ту сторону жизни. Мы должны это знать, ибо испытывали смерть и переживали этот процесс бесчисленное множество раз. Короче говоря, изучая смерть, я постоянно оказывалась на празднике жизни. В самом деле, в смерти нет ничего ужасного или отвратительного; наоборот, она раскрывает перед нами совершенно иной, новый и поистине прекрасный мир.
Со смертью приходит мудрость. Потеряв физическое тело, мы вступаем в совершенно новое измерение – измерение мудрости. Очевидно, что рамки физического тела ограничивают и стесняют человеческое существо. Но индивидуальность (или дух), когда она выходит за эти рамки, ничем не стеснена и способна познавать гораздо больше, нежели мы можем себе представить. Таким образом, беседуя с людьми после того, как они «умерли», я смогла найти ответы на многие сложные и запутанные вопросы – вопросы, которые преследуют человечество на протяжении всей истории его существования. То, о чём сообщает дух, во многом зависит от уровня его духовного развития. Некоторые из них обладают гораздо большим запасом знаний, чем другие, и потому выражают свои мысли ясней и доступней, языком, более понятным нам, смертным. Я попытаюсь описать их опыт и переживания, предоставив им возможность говорить самим за себя. Ибо эта книга суть не что иное, как некий свод, компиляция различного рода сведений, сообщенных многими людьми.
В общих чертах момент наступления смерти можно описать так: человеку вдруг становится холодно, неожиданно он оказывается возле постели и смотрит со стороны на своё мёртвое тело. Вначале он, как правило, не может понять, почему люди, находящиеся в комнате, выглядят такими печальными и удручёнными, поскольку сам он чувствует себя прекрасно. В этот момент им владеет чувство веселья и радости, а не страха и ужаса.
Ниже приводится описание процесса высвобождения, составленное со слов женщины 80 лет, умиравшей от старости. Это пример довольно типичен для случаев подобного рода и является показательным.
Долорес (Д.): Ты прожила долгую жизнь, не так ли?
Субъект (С.): О да… Я куда-то медленно плыву. Всё так долго, так утомительно… (Вздыхает.) Никакой радости… Я так устала.
Так как она, очевидно, испытывала определённый дискомфорт, я перенесла её во времени к той стадии, когда процесс умирания уже завершился и наступила смерть. Закончив мысленно отсчёт времени, я увидела, что тело женщины, лежащее на кровати, судорожно подергивается. Неожиданно она улыбнулась. Её голос был полон жизни и энергии, и в нём не чувствовалось и следа той слабости, которая владела ею несколько секунд назад.: «О, я чувствую себя такой свободной! Я – Свет!» Она выглядела радостной и умиротворенной.
Д.: Видишь ли ты своё тело?
С.: (с отвращением) О! Это старье, лежащее вон там? Господи! Никогда не думала, что я выгляжу так ужасно! Что я такая морщинистая и высохшая… Я чувствую себя слишком хорошо для такой сморщенной старухи. Совсем старая!.. (Она издает радостный возглас.) Господи, как я счастлива, что я здесь!
Я едва не рассмеялась – настолько выражение её лица и тон голоса не вязались друг с другом.
Д.: Ничего удивительного, что твоё тело выглядит таким старым, ведь оно прожило долгую жизнь. Поэтому, вероятно, и умерло… Ты только что сказала: «Я здесь». Что это значит — здесь? Где ты?
С.: Я – среди Света и… Ах, как это здорово! Наконец-то я чувствую себя такой умной и всезнающей… Я чувствую умиротворение… Я чувствую покой. Мне ничего больше не нужно.
Д.: Что ты собираешься делать?
С.: Мне говорят, что я должна пойти и отдохнуть. О, ненавижу отдыхать, когда нужно столько всего сделать!
Д.: А что, обязательно нужно отдыхать? Даже тогда, когда ты этого не хочешь?
С.: Нет, не обязательно. Просто я чувствую себя такой свободной, и мне не хочется опять ощущать себя скованной. Я хочу учиться и развиваться. После этого я не смогла добиться от неё какого-либо связного ответа, за исключением того, что она куда-то плывёт. По выражению лица и по частоте её дыхания я поняла, что она находится в месте отдыха. Когда субъект находится в этом месте, создаётся впечатление, будто он погружен в глубокий сон и не хочет, чтобы его беспокоили. В этот момент бесполезно пытаться задавать ему вопросы, поскольку его ответы (если это ответы) звучат нелепо и бессвязно.
Более детально это место будет описано в одной из последующих глав.
В другом случае женщина в состоянии регрессивного гипноза вспоминала процесс родов. Физические симптомы, такие, как дыхание и судороги тела, явно указывали на то, что её сотрясают предродовые схватки, ибо человеческое тело, как и мозг, тоже хранит память о физических страданиях. Чтобы избавить её от мучительных переживаний, я перенесла её во времени немного вперёд, к тому моменту, когда роды по идее уже должны были завершиться.
Д.: Ты родила ребёнка?
С.: Нет. Мне было очень тяжело. Ребёнок никак не хотел выходить. Я была настолько измучена, что просто взяла и покинула своё тело.
Д.: Ты так и не знаешь, кто у тебя должен родиться?
С.: Нет, но сейчас для меня это не имеет никакого значения.
Д.: Видишь ли ты своё тело?
С.: Да. И окружающих тоже. Но почему-то все выглядят такими удручёнными…
Д.: Что ты собираешься делать?
С.: Думаю, немного отдохнуть. Раз мне всё равно придётся вернуться, хочу побыть здесь некоторое время. Я – среди Света. Мне так хорошо и спокойно.
Д.: И откуда исходит этот Свет?
С.: Оттуда, где источник всякого знания, оттуда, где всё ясно и очевидно, где всё кажется таким простым и чистым. Даже истина здесь кажется более чистой. А внешний мир – он где-то там и тебя совсем не тревожит. Истина на Земле есть, но вы её просто не видите.
Д.: Ты сказала, что тебе придётся вернуться. Откуда ты это знаешь?
С.: В жизни я была слишком слабой. Мне нужно было научиться жить с болью, научиться терпеть и переносить её… Если бы я не была такой слабой, я бы здесь осталась. Я рада, что больше не чувствую боли и даже не могу о ней вспомнить. Но я знаю, что мне нужно вернуться назад – чтобы стать более цельной, более совершенной. Я должна победить боль – не только свою, но и боль всего мира.
Д.: Но это так по-человечески – чувствовать боль. Хотя, когда ты в физическом теле, это действительно тяжело и порой даже непереносимо. С той стороны вещи кажутся иными, более простыми, что ли. Так ты думаешь, что это именно тот урок, который тебе предстоит из этого извлечь?
С.: Да, и я его извлеку. Возможно, на это потребуется немало времени, но я готова на всё. Мне следовало быть более сильной, более твёрдой и решительной. Но во мне сидел страх… Он поселился во мне после тех болезней, которые я перенесла в детстве. И я боялась, как бы мне опять не стало так же плохо, как тогда. И… и я сдалась… Боль… Когда ты выходишь на более высокий уровень сознания, когда ты погружаешься в этот яркий небесный свет, в этот мир чистой мысли – боль исчезает. Боль – это урок, который просто нужно усвоить. Когда боль овладевает нами там, на Земле, на чисто человеческом уровне, мы буквально слепнем и становимся как безумные, выплескиваем её вовне и заражаем ею окружающих. Но если мы сумеем отстраниться от нее, сумеем сконцентрироваться, проникнуть в неё и будем терпеливы, мы сможем подняться над болью, стать выше неё.
Д.: Значит, боль нужна? Зачем?
С.: Боль — это наука, это тот ремень, с помощью которого нас учат уму-разуму. Учат кротости и смирению. Если дух чересчур высокомерен, то иногда ему полезно облечься в материю, чтобы, испытав муки и страдания, научиться быть более терпимым и снисходительным. Люди учатся через боль преодолевать её, быть выше боли. Иногда достаточно понимать, что такое боль и почему нам больно, и от одного этого становится легче.
Д.: Но, как ты сказала, когда людьми овладевает боль, они становятся как безумные, а в этом состоянии они вряд ли способны понять, что такое боль, и справиться с нею.
С.: Потому что они слишком эгоистичны. Боль делает их эгоистами. Им нужно подняться над собственными эмоциями, стать выше собственных интересов, вознестись сознанием на более высокий духовный уровень – и тогда они одолеют боль. Правда, есть и такие, для кого боль просто удобная отговорка или ширма. Они используют боль как лазейку, как повод уйти от ответственности или, наоборот, как способ самоутвердиться и привлечь к себе внимание, и в этом – смысл боли. Их боли, разумеется. Все зависит от человека. Ведь в чём суть боли? Боль завладевает вами, если вы её к себе подпускаете, если изначально настроены на то, что вам будет больно. Как только вы это допустите, она возымеет власть над вами. А не допустите, так и не будет никакой боли. Она вас просто не коснётся. Так не давайте же ей власти! Чувство боли -это чувство не столь уж и необходимое. Но, повторяю, все зависит от самого человека. Если он вознесётся духом, если поднимется на более высокий уровень сознания, боль потеряет над ним власть.
Д.: Значит, люди могут подавить чувство боли, отстраниться от неё?
С.: Естественно. Если только они этого хотят. Но они не всегда этого хотят. Люди – смешные существа. Им хочется жалости к себе, хочется сострадания, а иногда просто хочется как-то наказать себя. Эти вещи каждому знакомы, и будь у людей время, они бы только этому и предавались. У каждого человека свой путь, и каждый сам должен его отыскать, ибо, как известно, если ты придёшь и скажешь, что лучше идти этим путем, потому что он и короче, и легче, то люди всё равно тебе не поверят. Именно поэтому они должны искать свой путь сами. Вот один из тех уроков, которые людям необходимо усвоить на Земле. Для этого они на Землю и приходят.
Д.: Но больше всего на свете люди боятся смерти. Не можешь ли ты рассказать, что представляет собой смерть и на что она похожа?
С.: Когда человек пребывает в физическом теле, для него смерть действительно тяжелое ощущение. Мучительное и пугающее. И оно настолько им овладевает, что он не может без содрогания думать о смерти. Но когда ты умираешь, смерть теряет свою силу и уже не кажется пугающей, и единственное, что остаётся, – это чувство полной свободы и покоя» Но люди постоянно носятся с проблемами… Жить – это все равно, что тащить на плечах тяжелую ношу, которая мало того что с каждым днем становится неподъёмной, но и обрастает грузом проблем, которые еще больше её утяжеляют. А когда умираешь – ты, словно выбрасываешь их в окно и чувствуешь себя невероятно легко и свободно. Именно так выглядит переход от жизни к смерти.
Д.: Мне кажется, люди боятся смерти главным образом потому, что не знают, что их там ждёт.
С.: Да, они всегда боятся неизвестности. Именно поэтому им нужны вера и доверие. Хотя бы немного.
Д.: Что же происходит, когда человек умирает?
С.: Он просто покидает своё тело, идёт туда, где Свет, и оказывается здесь — там же, где я.
Д.:А ты что там делаешь?
С.: Совершенствуюсь.
Д.: А когда выйдешь из Света, куда направишься?
С.: Назад, на Землю.
Д.: Честно говоря, для меня немного странно беседовать с тобой вот так, сквозь время.
С.: Время не имеет смысла. Здесь не существует понятия времени. Вернее, оно здесь и не здесь, везде и нигде, оно всегда одно и то же.
Д.: Значит, тебя нисколько не беспокоит, что я беседую с тобой из другого времени или с другого плана?
С.: Почему меня это должно беспокоить?
Д.:. Ну, я просто подумала, а вдруг беспокоит… Я бы этого очень не хотела – беспокоить тебя.
С.: Ты и не беспокоишь. Во всяком случае, себя ты беспокоишь больше, чем меня.
А вот еще один случай. В тот раз мне довелось побеседовать с девочкой, жившей в конце XIX века и умершей в возрасти девяти лет. Когда мы впервые заговорили друг с другом, она вместе с одноклассниками ехала на подводе с сеном на школьный пикник. Рядом с местом, которое они выбрали для пикника, протекал ручей, поэтому школьники решили искупаться. Девочка плавала очень плохо, собственно, почти совсем не умела плавать, боялась воды, но не хотела, чтобы одноклассники узнали об этом, поскольку боялась, что они начнут над ней смеяться. А так как у некоторых из них были с собой удочки, то девочка решила притвориться, будто занята ловлей рыбы, и тем самым скрыть от всех, что она не умеет плавать. Эта мысль настолько её изводила и не давала ей покоя, что она не чувствовала никакой радости от пикника. Чтобы понапрасну её не беспокоить, я попросила её перенестись во времени на несколько лет вперед и какой-нибудь другой важный для неё день. Не успела я закончить отсчет, как вдруг услышала радостное восклицание: «Меня там больше нет! Я – среди Света!» Удивившись столь необычному началу, я, естественно, спросила, что случилось.
С.: (печально) Я ведь сказала, что не умею плавать. Я упала в воду, и меня со всех сторон обступила тьма. В груди у меня все горело. А затем я просто вышла в Свет, и всё прошло.
Д.: Выходит, ручей оказался глубже, чем ты думала?
С.: Нет, не думаю, что он был очень глубоким. Просто я испугалась. Испугалась воды. У меня свело ноги, и я пошла на дно. Да, все случилось из-за того, что я просто страшно испугалась.
Д.: Ты можешь сказать, где ты сейчас находишься?
С.: Посреди вечности. (В её голосе по-прежнему слышны детские нотки.)
Д.: Рядом с тобой есть кто-нибудь?
С.: Да, много людей, но они все заняты. Они работают… вернее, размышляют над тем, что нужно сделать. Я тоже стараюсь не отставать.
Д.: Тебе до этого уже приходилось бывать в этом месте?
С.: Приходилось. Здесь очень тихо, мирно и спокойно. Но мне нужно будет вернуться назад. Я должна победить свой страх. Страх, который входит в тебя и парализует. (Теперь её голос стал более взрослым.) Страх – это чудовище, которое селится в человеческом разуме, нападая на тех, кто живёт на Земле. Но оно воздействует лишь на чувственное сознание. А дух ему не подвластен.
Д.: Другими словами, когда люди чего-то боятся, они навлекают на себя именно то, чего боятся? Ты это хочешь сказать?
С.: Вот именно! Они навлекают на себя как раз то, чего боятся. Мысль – это энергия; мысль творит, созидает, вершит. Всё, что ни происходит, есть результат работы мысли. Правда, отсюда все выглядит куда яснее и проще. Когда видишь, как глупы, пусты и ничтожны те страхи, которые владеют людьми, начинаешь недоумевать: «Странно, почему они этого боятся?» Однако когда страх овладевает именно тобой, он так глубок, так индивидуален и неотделим от тебя, что буквально внедряется в тебя и порабощает твою волю. Так что, пытаясь помочь людям понять и осознать причину их страхов, я, как мне кажется, начинаю лучше понимать свои.
Д.: Что ж, вполне логично. А знаешь, чего люди боятся больше всего на свете? Они боятся умереть.
С.: Но в смерти нет ничего плохого. Зачем же её бояться? На самом деле смерть легка.
Я не знаю ничего легче. Смерть кладёт конец всем заботам и проблемам, пока ты не начнёшь всё заново и не окунёшься с головой в ещё большие проблемы.
Д.: Тогда почему же люди возвращаются назад?
С.: Чтобы завершить цикл. Они должны учиться. Они должны научиться всему, и в первую очередь тому, как бороться с проблемами и преодолевать их, ибо только так они смогут достичь совершенства и обрести вечную жизнь.
Д.: Однако трудная это задача – научиться всему.
С.: Да. Иногда это очень утомляет.
Д.: А уж сколько времени на это уйдёт!
С.: Ну, отсюда всё кажется не таким уж и трудным. Здесь я запросто могу контролировать все свои чувства. Например, я могу без труда понять причину своего страха, понять, почему я его испытываю. И при этом знаю, что он меня никак не затронет. С людьми несколько по-другому. Там, на Земле, очень трудно избавиться от страха. Он буквально засасывает тебя. То есть становится частью тебя, овладевает тобой, и не так уж просто стряхнуть его с себя, отдалиться и оставаться объективным.
Д.: Это потому, что ты находишься во власти эмоций. Сама говоришь, что со стороны видней. Когда смотришь на всё со стороны, думаешь: «Господи, как всё просто!»
С.: Да, и это в полной мере относится и к страхам. Особенно к чужим. Мне нужно учиться терпению, нужно учиться жить, страдать и терпеть, пока я не научусь брать от жизни всё, что в моих силах. Думаю, мне было бы намного проще, если бы вместо целой череды коротких жизней я смогла бы прожить долгую, насыщенную жизнь, полную тревог и испытаний. Так я потрачу меньше времени. Поэтому, прежде чем вернуться на Землю, мне предстоит основательно осмотреться и выбрать именно такую жизнь, жизнь, полную событий и переживаний, ибо это сократит срок моих дальнейших возвращений на Землю. Правда, вряд ли мне от этого будет легче. Взаимоотношения с другими людьми – незаменимая вещь, ибо помогают многое понять и усвоить. В первую очередь, понять, каков ты сам.
В нашем языке давно существует выражение, смысл которого заключается в том, что, когда человек умирает, вся его жизнь должна мгновенно «промелькнуть у него перед глазами». С этим же пришлось столкнуться и мне в ходе моих исследований. Чаще всего это происходит с человеком уже после смерти, когда он оглядывается на пройденную жизнь и как бы анализирует её, пытаясь понять, чему он научился. Нередко это происходит при участии или с помощью духовных Учителей, встречающих человека по ту сторону жизни, которые смотрят на жизнь более объективно, чем сам человек, благодаря чему устраняется ненужный эмоциональный фактор.
Перед глазами одного из моих субъектов – женщины – прошлая жизнь предстала в довольно необычном виде, хотя, если честно, когда занимаешься исследованиями в области регрессивного гипноза, подчас бывает довольно трудно сказать, что именно в данном случае является обычным и необычным.
Женщина, с которой я работала, вспоминала в состоянии регрессии свою прошлую жизнь и в конце концов подошла к моменту собственной смерти. Она скончалась в глубокой старости, мирно и спокойно, поэтому так же спокойно смотрела, как её мёртвое тело подняли на вершину холма, расположенного недалеко от её дома, чтобы похоронить её на семейном кладбище. Но вместо того чтобы отправиться на ту сторону, она вдруг решила вернуться домой, чтобы завершить кое-какие неоконченные дела. Представьте, как она была поражена и даже напугана, обнаружив, что она не более чем призрак, способный проходить сквозь стены. Она видела себя в виде дымки или туманности, имевшей форму человека, и очень удивилась тому, что сквозь неё видны вещи и предметы мебели, словно она прозрачная. Ей пришлось по душе это столь необычное состояние, и она без устали бродила по дому, раздумывая, чем бы ей заняться. В этот момент она услышала реплику одной из служанок, сетовавшей на то, что по дому «бродит призрак какой-то старухи», чьи шаги иногда были явственно слышны в верхних комнатах.
Спустя какое-то время ей наскучило это дело – быть призраком, так как всё равно никто её не видел и не слышал, да и общаться с домочадцами обычным образом она тоже не могла. Вскоре она уразумела, что в таком состоянии не сможет завершить не оконченные дела, ради которых вернулась в дом, ибо материальные вещи призраку не подвластны. Как только она это осознала, она сразу же оказалась вне дома. Теперь она стояла на вершине холма и сверху смотрела на долину. Рядом с нею появился и покойный муж, пришедший её встретить. В этом измерении оба они были молоды и выглядели так, как в день свадьбы. Стоя рука об руку на вершине холма и обозревая долину, они вдруг увидели, что это не обычная долина, какой они её не раз видели, а, так сказать, «долина их жизни». Если верить описанию, на простиравшийся перед ними пейзаж вдруг словно набросили цветную кисею или покрывало, и на нём, как на экране, возник некий коллаж, составленный из событий и сцен прожитой ими жизни. Но жизнь эта развёртывалась перед их глазами не так, как обычно, когда сцены или события, как кадры, следуют одно за другим, а, так сказать, предстала перед ними вся целиком.
«Мы видим кладбище, – описывала женщина, — видим город, видим наш дом и горы. Такое впечатление, словно мы видим всё, что было нам знакомо и с чем мы сроднились в жизни, по не порознь, а все вместе, одновременно. Под нами и перед нами простиралась вся наша совместно прожитая жизнь, радости и печали которой мы делили пополам. Мы радовались тому, что можем вот так, с высоты, вновь прожить и прочувствовать прошлую жизнь, которая оставила у нас ощущение чего-то чистого, нетленного, неизменного… Мне трудно описать это ощущение… Это просто чувство какого-то безраздельного покоя, который владеет тобой, когда ты вот так спокойно стоишь и смотришь… Как смотришь на обширные поля, на которых колосится зерно и зреют плоды, выращенные твоими руками, или как смотришь на цветущий сад, где благоухают посаженные тобой цветы. Ты просто стоишь и вспоминаешь, как трудился в этом саду, как копал и рыхлил землю, как росли и созревали фрукты и овощи… Перед нами был конечный результат наших трудов, наших дел земных. Смотришь на эту долину жизни, на всю или какую-то её часть, и говоришь себе: «Да, мы прожили не напрасно, мы провели здесь прекрасное время и сделали много полезных дел». Стоишь и восхищаешься этим садом, делом рук своих, и видишь одновременно все его уголки. Перед тобой лежит вся жизнь со всеми её событиями, печальными и радостными, и ты даже можешь потрогать их. В буквальном смысле потрогать. Так, словно перелистываешь альбом с фотографиями из семейной жизни, но только этот альбом лежит перед тобой в виде прекрасной долины».
Ей, видимо, доставляло удовольствие просматривать события прошедшей жизни, хотя в жизни у нее были и горькие моменты, о которых всегда тяжело вспоминать. Но не было в ней ни единого чувства предвзятости или осуждения, одна лишь отстранённость или отрешённость, с которой она и её муж отмечали то, что им предстоит завершить в следующей жизни. Воистину, этот горний обзор собственной жизни являл собою нечто невыразимо чудесное и прекрасное…
А вот ещё один случай. В тот раз я общалась с мужчиной, погибшим под каменным обвалом. Я попросила его рассказать, на что похожа смерть.
С.: Вы когда-нибудь ныряли на самое дно глубокого залива? Туда, где царит полный мрак? Если ныряли, то знаете, что по мере того, как вы всплываете, становится все светлее и светлее. А когда выныриваете на поверхность, то окунаетесь в яркий солнечный свет. Примерно так выглядит и смерть.
Д.: Да, но, возможно, смерть кажется такой, только потому, что ты погиб под обвалом, под глыбами камней?
С.: Нет, вовсе не поэтому. Я описал переход из плана физического в план духовный. Когда я покинул своё тело, я словно нырнул в глубокий залив, а затем начал выплывать на поверхность. А когда достиг духовного плана, я словно вынырнул на поверхность, в солнечный свет. Когда погибаешь в результате несчастного случая, естественно, испытываешь страшную физическую боль, потому что тело искалечено до неузнаваемости, но эта боль сразу же прекращается, как только сознание угасает на физическом плане. После этого всё происходит легко и естественно. Так же естественно, как и многие вещи в этой жизни. Например, бег, ходьба, купание, занятие любовью… Только это другая сторона жизни. Смерти попросту не существует. Вы просто переходите на другую сторону жизни, как на другую сторону улицы, вот и всё. В смерти нет ничего неприятного. Если кто-то боится смерти, пусть пойдёт к реке, отыщет местечко поглубже, нырнёт на самое дно, а потом, оттолкнувшись ногами, вынырнет на поверхность… Если он проделает всё это, то узнает, на что похожа смерть.
Д.: Я думаю, что люди боятся умирать потому, что смерть им кажется мучительной. Они просто боятся умирать в муках.
С.: Ничего мучительного в смерти нет. Если только муки не нужны вам. То есть если вы сами хотите мучиться. А так смерть в основе своей совсем не мучительна. Но если вы желаете помучиться, если чувствуете, что муки вам необходимы как некий урок, тогда, действительно, смерть может быть крайне мучительной. С другой стороны, вы всегда можете отгородиться от боли, как бы сильно она вас ни донимала. Это может каждый. Я имею в виду, отстраниться от боли душой и телом в процессе смерти.
Д.: Но разве смерть сама по себе, то есть выход из физического тела, не мучительна?
С.: Нисколько. Переход из одного состояния в другой, из плана физического в план духовный – это скорее процесс высвобождения, а не закрепощения. Боль гнездится только в теле. Дух не испытывает боли. Разве что сожаление… Сожаление – вот единственная мука, которую испытывает дух. Но это чувство в общем-то неизбежно… Чувство, что вы могли бы сделать что-то… что-то большее. Это в самом деле мучительно. Но физическая боль вас больше не донимает, так как вы её оставили вместе с телом.
Д.: Но ведь бывают случаи, когда человек покидает тело до наступления смерти. И разве тело тогда не страдает от боли?
С.: Страдает. Но у человека всегда есть выбор: либо оставаться в теле и страдать вместе с ним, либо покинуть тело и просто смотреть на всё со стороны. Этот выбор есть у каждого. Д.: Лично я считаю, что последнее предпочтительней, особенно если смерть сопряжена с психической травмой. С.: Все зависит только от самого человека.
В своих исследованиях я не раз сталкивалась с примерами такого рода. Помню, одна женщина в состоянии регрессии поведала мне, что её сожгли на костре за её религиозные убеждения на глазах у сотен людей. Она была потрясена до глубины души и на чём свет стоит поносила этих фанатиков, которых обвиняла в своей смерти. Когда её тело охватили языки пламени, она решила, что не доставит им удовольствия – видеть её страдания. Поэтому она покинула тело и смотрела на всё происходящее из некой точки чуть повыше помоста, на котором стояла, привязанная к столбу. И вот, к своей досаде, она увидела, как её тело начало корчиться на костре в предсмертной агонии, хотя сама она не испытывала при этом ни малейшей боли. Этот случай наглядно иллюстрирует мысль о том, что дух может отделяться от тела и существовать независимо от него.
Мне кажется, что люди, потерявшие своих близких, особенно если близкие умерли в муках или насильственной смертью, могут в известной мере утешиться мыслью о том, что те, возможно, не испытывали ни малейшей боли. Разве это не утешение — знать, что дух может покинуть тело, чтобы не чувствовать боли? Как говорится в таких случаях, он просто «отлетает», оставляя бесчувственное тело, которое непроизвольно реагирует на боль, подобно тому, как мы сами реагируем на порез или ожог. В этом случае мы вскрикиваем и машинально отдергиваем руку. Это не сознательная, а непроизвольная реакция. То же самое происходит с телом, когда оно подвергается насильственному или мучительному умерщвлению. Тело просто непроизвольно реагирует на боль, в то время как подлинная сущность человека отдыхает, взирая на всё происходящее со стороны.
Вот ещё одно описание смерти.
С.: Представьте, что вы – полуголый, продрогший, ободранный до крови человек, который продирается сквозь мрачную чащу, густо поросшую кустами шиповника, полную странных, незнакомых, пугающих звуков и изобилующую хищными зверями. Вам кажется, что за каждым кустом прячется хищный зверь, готовый выскочить оттуда в любую секунду и разорвать вас на части. И вдруг вы выходите на солнечную поляну, где растет трава, щебечут птицы, в небе плывут облака, а прохладный ручеек, весело журча, стремит свой бег в неизвестном направлении. Как отличаются друг от друга эти сцены. Точно так же отличаются друг от друга жизнь и смерть.
Д.: Тем не менее многие люди боятся смерти.
С.: Боятся, но лишь потому, что всё ещё продираются сквозь чащу. Как только они выберутся из чащи, страха больше не будет. Страх живёт только в лесу.
Д.: Значит, не надо бояться и самого перехода от жизни к смерти?
С.: Переходы разнятся между собою лишь тем, что одни из них более желанны, а другие менее. К сожалению, мне трудно выразить это как-то иначе. Короче говоря, дверь – всегда дверь. Сколько бы раз мы её ни открывали, она так и останется дверью и ничем иным.
А вот ещё одно описание.
С.: Людям незачем бояться смерти. Она страшна не больше, чем вдох и выдох. А кто же боится дышать? Смерть столь же естественна и безболезненна, как моргание. Еще совсем недавно ты был на одном плане бытия, а моргнешь – глядь, ты уже на другом плане. Смерть сродни этому физическому ощущению и столь же безболезненна. Любая боль, которую вы испытываете, вызвана физическими травмами, но на духовном плане боль не существует. Вы сохраняете память и чувствуете себя так, словно жизнь не кончалась. Иногда требуется некоторое время, прежде чем человек заметит, что больше не связан с физическим телом, но обычно он замечает это сразу, потому что диапазон его восприятия расширяется настолько, что он воспринимает духовный план без помех. Некоторые сравнивают это состояние с ощущениями человека, который смотрит на своё отражение в зеркале, подернутом туманной дымкой. Затем человек пытается освоиться в новой обстановке. Хотя вы по-прежнему осознаёте физический план, но в то же время впитываете в себя ощущение причастности к духовном плану, который вы тоже осознаете, и это состояние длится до тех пор, пока вы не свыкаетесь с тем фактом, что действительно находитесь на духовном плане и вам здесь хорошо и уютно.
Д.: А когда дух покидает тело, в нём сохраняется душа или нет?
С.: Дух – это и есть душа. Просто под душой понимается вся та энергия, которую вы называете своим духом, индивидуальностью или бытием. Это ваше истинное «я». Можете называть эту энергию духом или душой – без разницы. Все зависит лишь от выбора понятий, от того, какой смысл вы вкладываете в своё бытие или свою реальность.
Д.: Я много слышала о так называемой «серебряной струне». Действительно ли существует нечто подобное?
С.: Если говорить на уровне вашего восприятия, то действительно – в тонкой, или эфирной, структуре человека имеется некая вполне реальная нить, так называемая нить жизни, соединяющая душу человека с его физическим телом. В энергетическом смысле это и есть «серебряная струна», то есть нить, снабжающая жизненной энергией физическое тело. Такой элемент действительно существует.
Д.: И в момент смерти эта струна обрывается?
С.: Совершенно верно.
Д.: Многие боятся так называемых внетелесных переживаний из страха, что они преждевременно окажутся отделены от физического тела.
С.: Это возможно. Однако практически всегда этот акт совершается намеренно, а не случайно.
Д.: Другими словами, когда сознательно выходишь из тела, то «серебряная нить» не рвётся и ты всегда можешь вернуться?
С.: Именно так. Не нужно бояться, отправляясь в астральные путешествия, ибо то, что заранее и заведомо не спланировано, никогда не произойдёт.
Д.: Но во многих случаях такое не планируется, а происходит спонтанно.
С.: Именно так – «спонтанно».
Д.: Значит, есть опасность, что человек во время этих путешествий может остаться без тела?
С.: Никакой опасности. Ибо случись так, что человек вдруг не вернулся бы, то это был бы его или её добровольный выбор, а вовсе не результат воздействия враждебной энергии, из-за которой обрывается струна.
Д.: Другими словами, человек не заблудится и сможет найти дорогу обратно?
С.: Думаю, что так.
Д.: Стало быть, люди постоянно связаны со своим телом, пока не наступает смерть и струна не обрывается? Это своего рода пуповина, что ли?
С.: Совершенно верно.
Д.: Но если вдруг случится так, что смерть наступила в то время, когда человек находился вне тела, то какова будет причина смерти? Сердечный приступ?
С.: Ты спрашиваешь о физических явлениях? Что ж, такое часто происходит с грудными младенцами, умирающими непосредственно или спустя какое-то время после родов. Но есть и среди стариков такие, кто просто решает не возвращаться, и тогда они умирают во сне.
Д.: Так какова же причина? Сердечный приступ?
С.: Нет, смерть от сердечного приступа обусловлена конкретной физической болезнью, а то, о чем мы говорим, не имеет к этому никакого отношения. Такие люди умерли бы во сне и их сочли бы умершими естественной смертью.
Д.: То есть если бы было проведено вскрытие трупа, то врачи не смогли бы установить причину смерти?
С.: Именно так.
Д.: А как быть с людьми, умершими от самовозгорания? Эти случаи до сих пор остаются неразгаданными.
С.: Это происходит из-за дисбаланса химических веществ, как вы их называете, в системе человеческого организма. Известно ведь, что организм человека может сжигать пищу, хотя процесс этот очень медленный, да и контролируется сознанием, причем весьма жестко. Что же касается смерти, то она происходит из-за самовозгорания флюидов в человеческом организме. Чаще всего это обусловлено наследственными факторами, которые и вызывают подобный дисбаланс химических веществ в организме. Например, таким фактором может быть резкое повышение содержания фосфора в теле.
Д.: А сама пища разве не может служить таким фактором?
С.: Не столько пища, сколько сигналы, посылаемые её ингредиентами в организм, чтобы тот выделил то или иное количество химических веществ.
Д.: Это происходит случайно или намеренно?
С.: Трудно сказать, поскольку все случаи такого рода уникальны. Вполне может быть, что и так, и эдак.
Д.: А как быть со случаями массовой смерти, такими, как авиакатастрофы, крушение поездов, массовая резня, землетрясения и прочие, когда одновременно гибнет множество самых разных людей? Они что, все решили уйти в одно и то же время? Или как?
С.: Существует так называемая индивидуальная карма, связанная с жизнью каждого отдельного человека. Но есть также групповая или коллективная карма. За многие века существования человечества было немало примеров, когда души стремились объединиться в группы или коллективы, чтобы выполнить некую определённую задачу, или совершить некие эволюционные преобразования, или же просто получить опыт коллективной жизни, подобно тому, как каждый из вас стремится получить жизненный опыт на индивидуальном уровне. Случаи массовой смерти – это не что иное, как объединение индивидуальных душ, подошедших сообща к определённой точке перехода. В смысле усвоения опыта смерти, хочу я сказать. И в этом случае они оказываются на такой стадии взаимообусловленных связей, когда им легче и удобней уйти с земного плана всем вместе и одновременно.
Д.: То есть они договорились об этом ещё до того, как вступили в эту жизнь?
С.: Именно. Ибо во время такого группового перехода они получают друг от друга необходимую поддержку. Они делятся друг с другом опытом и знают, что не одиноки при переходе. Есть немало случаев совместных рождений, так почему бы и не быть случаям совместных смертей?
Д.: Видимо, это же произошло и с американскими астронавтами, погибшими в результате взрыва космического корабля «Челленджер»?
С.: Да, это был один из тех случаев, когда души решили разделить совместный опыт смерти.
Д.: Да, но как страдали семьи астронавтов, да и простые люди по всей стране, когда это случилось! Если астронавты летели навстречу своей судьбе, нам бы только радоваться этому, а мы печалимся и скорбим. Почему?
С.: Видимо, из-за того, что вы смотрите на эти вещи слишком поверхностно. Вы думаете только о погибших людях. А это не правильно. В таких ситуациях следует учитывать целый ряд других факторов. Случаи, подобные этому, не только объединяют живущих, но и способствуют обмену опытом и переживаниями. Ибо когда человек видит, что другие тоже разделяют его горе, и знает, что другие тоже проходят через те же испытания, ему легче пережить тяжесть собственной утраты. Так что, как видите, это многогранный коллективный опыт, имеющий множество уровней.
Многие субъекты описывают процесс выхода из физического тела как странствие по тёмному тоннелю, в конце которого горит яркий свет. Таких описаний немало в отчетах, где собраны рассказы людей, переживших состояние клинической смерти – так называемые предсмертные переживания. Один из моих субъектов рассказал, что этот свет представляет собой мощное энергетическое поле, которое служит своего рода барьером между физическим и духовным мирами. Человек идёт навстречу этому свету, но не успевает дойти до него, ибо в какой-то момент его начинает тянуть назад и он возвращается в физическое тело. Такие люди действительно пережили состояние, предшествующее смерти, но не завершили переход, то есть не прошли весь тоннель, а потому не умерли, в нашем понимании этого слова. Мои же субъекты, вспоминавшие опыт собственной смерти, этот световой барьер пересекают. В момент пересечения эта энергия становится настолько мощной и интенсивной, что «серебряная струна», или пуповина, привязывающая дух к физическому телу, рвётся, и дух уже не в состоянии пересечь барьер в обратном направлении и вернуться в своё тело. Они, дух и тело, оказываются разделены навсегда. А не имея связи со своим жизненным источником (душой или духом), тело начинает быстро разлагаться.
Продолжение здесь
Views: 231