СЕКРЕТНЫЙ ПЕРГАМЕНТ
Раду Синамар
Глава 5-2
Массив Шуряну
Румынский — Родоначальник всех
Индоевропейских языков
Некоторое время мы оба молчали.
Затем я спросил:
— Каков перевод текста? Я имею в виду то, что было расшифровано. Цезарь вывел эту информацию файла на экран.
Там было несколько документов, заверенных учреждениями, которые проводили исследования, а также заключительный документ, в котором был представлен сравнительный анализ. Были небольшие различия, которые лишь оттеняли смысл, но они не были значительными. Текст был очень коротким и загадочным:
KR — IO; SAL-MOȘ, ЗДЕСЬ — НАВСЕГДА, МИРЫ ОБЪЕДИНЯЮТСЯ
Затем к файлу был приложен пояснительный документ.
— Для этого анализа была проделана большая работа, и мне тоже было интересно изучить этот вопрос.
— На самом деле, его нельзя рассматривать сам по себе, потому что он неразрывно связан со всем, что представляет и обозначает древнее происхождение румынского народа.
Я некоторое время изучал аналитический документ, но он оказался довольно сложным для моих знаний на тот момент, поэтому я попросил Цезаря дать мне краткое изложение, на что он согласился.
— Здесь элементы лингвистики сочетаются с элементами исследования цивилизаций и культур, потому что они объясняют друг друга, сказал он. Основная идея, подчеркнутая некоторыми очень компетентными исследованиями, проведенными румынскими лингвистами, один из которых даже сделал специальную заметку, заключается в том, что румынский язык является основным, практически единственным основополагающим языком в Европе. И я говорю здесь не из дешевого или необоснованного духа, а основываясь на ссылках и исследованиях выдающихся ученых, которые можно опровергнуть только по злому умыслу или невежеству.
— Хорошо, но каждый может считать это высказывание о румынском языке богохульством или, по крайней мере, иронизировать и издеваться над ним, — сказал я.
— Конечно, но что бы вы предпочли: такое дрянное отношение или доказательства и сравнительные исследования, которые не оставляют места для интерпретации? Здесь есть вопросы, которые связаны, с одной стороны, с невежеством многих иностранных и румынских «исследователей», а с другой — с государственными и геополитическими интересами, связанными с комплексным влиянием.
Кто бы мог подумать о том, что румынский язык является языком происхождения всех индоевропейцев?
Академические «концепции», которые в действительности являются настоящими догмами, очень быстро навязали и образовали своего рода барьер для правильного информирования общественности. Несколько карьерных «историков» и «лингвистов» навязали нам линию мышления и знания, которая теперь подобна печати на истине и должна быть снята. Всем «демонстрируется» превосходство великих европейских государств или культур, которые даже не рассматривают возможность того, что Первая цивилизация действительно имеет свой дом в Карпатском пространстве, на самой территории Румынии. Помимо снобизма, это также показывает некий скрытый страх перед последствиями признания такой вещи.
Только подумайте, что бы это значило для гордости и «величия» великих империй или культурных традиций; как бы правители этих народов объяснили свою национальную историю и «гордость», которые нередко служили основой для больших экономических, дипломатических и даже территориальных преимуществ? Для этих народов, в частности, признание такого факта стало бы настоящей катастрофой, крахом государственного «достоинства», неприемлемым фактом. Вот почему в большинстве случаев, но особенно в «чувствительных», историей манипулируют, лживо, в угоду гораздо большим интересам.
— Но это потребует постоянных и согласованных усилий, я полагаю. Я имею в виду, прежде всего, мистификацию вопроса разговорного языка, не говоря уже о колыбели цивилизации.
— Это проще, чем вы можете себе представить. Для этого достаточно двух-трех «компетентных» мнений авторитетных ученых, проникновения этой теории в научный мейнстрим, а затем все это быстро подхватывается и распространяется от ближнего к дальнему в нижних кругах; даже до сельской местности, через образование.
Хорошо известно, что именно в школе формируется образ мышления детей, и то, что там узнают, принимают за истину. В целом, население, занятое повседневными заботами, поглощает то, что ему подают. Идея заключается в следующем: «Забудьте об этом, эксперты знают лучше, мы не должны об этом беспокоиться». Другими словами, если «эксперты» говорят, что это так, значит, так и должно быть. Я не хочу обобщать эту ситуацию, но могу сказать точно, что в том, что касается нашей культуры, языка и происхождения нашего народа, так и происходит.
У нас есть коллеги из другого департамента, которые занимаются этими вопросами, потому что в конечном итоге все это стало вопросом национальной безопасности. Но вы знаете ситуацию в этом отношении, потому что у нас есть некоторые ссылки прямо здесь, на нашей базе. Мы подробно изучили этот вопрос и знаем всю подноготную. Вы бы удивились, узнав, какая борьба идет на этом уровне и какие интересы вовлечены.
Но я говорю не об этом, а о том, что румынский язык рассматривается как «суррогатный» результат влияний латинского, греческого, славянского, венгерского, турецкого и многих других. Если вы заглянете в любой румынский словарь, то увидите, что практически любое слово является «влиянием», «производным» от другого языка, считающегося более древним и авторитетным. Такая инверсия ценностей невероятна, но она доказывает, прежде всего, догму, о которой я говорил, а затем поверхностный анализ проблемы.
— Да, это расстраивает, но не потому, что меня это беспокоит, а потому что мистифицирована правда, и я понимаю, что часто это делалось сознательно, — сказал я. Я не перестаю удивляться, как была допущена эта лингвистическая «трансформация».
— Я сказал вам, что нужно рассмотреть возможность проведения сравнительного исследования. Рассмотрите один и тот же вопрос с точки зрения нескольких языков и влияний и придите к окончательному выводу. Но для этого нужно много работать и посвящать себя делу, стремиться найти истину. И именно здесь была и есть проблема: очень мало людей, которые проводят такие сложные, даже трудоемкие научные исследования. Вместо этого они предпочитают лень и постыдное признание «исследований», проведенных в прошлом некоторыми учеными языка и обычаев нашего народа, которые сами не являются румынами. Тогда обработка и распространение информации превращается в рутину, потому что намного легче сидеть, повторяя слова других и даже способствуя их глупости, чем изучать, искать компетентные источники и судить об этих вопросах самостоятельно, на глубокой, подлинной основе.
— Но здесь на вас также могут повлиять, — заметил я. Вас могут обвинить в субъективизме.
— Нет, если вы вернетесь к основам. Например, слово «x» встречается как в румынском, так и в немецком языке. Кто кому дал? Легко сказать, что румыны глупы и всегда отнимают у других. Именно об этом я говорил, когда имел в виду словарь. Но, очень важный элемент в структуре румынского языка, доказывает обратное, то есть истину.
— О каком элементе вы говорите? спросил я с любопытством.
— О том, что язык характеризуется двумя фундаментальными аспектами: он должен иметь собственную органичность, а также должен иметь свои корни.
— Что это значит? Что вы имеете в виду под собственной органичностью?
— Я хочу сказать, что соответствующий язык может объяснить любой элемент на основе собственных ресурсов, не обращаясь к другим языкам или влияниям. И корень всегда отождествляется с основным элементом, с чем-то первоначальным, откуда все пошло и на основе чего были образованы слова. Насколько известно, румынский язык является единственным языком, который обладает этими существенными характеристиками. Это придает этому народному языку уникальную сложность и, самое главное, он основан на собственных корнях, из которых и образовался язык. Для сравнения, во многих других современных языках, хорошим примером которых является французский, недостаточно оригинальных терминов, для выражения своих идей, именно потому, что эти языки не имеют собственной основы. Но, конечно, это замалчивается или просто игнорируется.
— То есть у них своих корней нет?
— Да, у них нет собственных корней в их языковых ресурсах. Нет тех существенных частиц, с которых началось образование семейств слов. Но в румынском языке мы их находим. Например, корень «bor», которого нет ни в одном другом языке, сгенерировал почти 500 слов. То же самое относится и к корню «ma», который, несмотря на меньшее количество образуемых слов, также очень важен. Другие случаи с таким большим многообразием не известны.
— То есть эти корни образовали слова?
— Да, корни привели к образованию как слов, так и семейств слов и эти семейства слов классифицируются по разным категориям. Эти категории связаны с непосредственной областью применения, например, переработкой или хранением. Метод исследования корней позволяет выяснить, какой язык является основным, что привело к появлению слова в том или ином языке. Таким образом, мы убедились, что румынский язык лежит в основе всех индоевропейских языков. Это действительно «поражение», но все стремятся его не замечать.
— Что ж, это вполне естественно. Они заявят, что это не тот корень для соответствующего слова или семьи слов. Вы притянули его, чтобы он стал таким.
— Они не могут этого сделать, потому что этот радикал — самый фундаментальный корень в крестьянском языке. Только народный или крестьянский язык является аутентичным. Корень «bor» означает отверстие: bortă, burtă и так далее.* Например, однако, полагают , что слово borcan, которое также означает пустое место или отверстие, пришло из болгарского языка.
— Какова семья болгарских слов и сколько у них слов, которые происходят от корня «bor»?
— Может быть, десять. В таком рассмотрении это практически не существенно по сравнению с почти 500 словами, идентифицированными в румынском языке.
* Примечание переводчика: румынское слово bortă означает дупло, отверстие, пещеру; румынское слово burtă означает живот; румынское слово borcan означает кувшин.
Ситуация даже комична: это румынское слово — и я только что привел пример — не только не происходит из болгарского, но даже наоборот, т.е. они взяли его у нас, потому что именно у нас сотни производных от этого корня. Наши крестьяне не устраивали съездов, чтобы изобретать слова.
— Должно быть видно, если не изобретение, но, тем не менее, развитие, — отметил я.
— Конечно. Развитие происходило от простых слов к сложным. Оно начиналось с односложных корней: ma, la, ta, ba и др. Поскольку объекты деятельности, вещи, предметы добавлялись к вселенной, в которой они жили и действовали, их нужно было называть, и люди того времени обычно делали это на основе того, что уже было известно. Дело было не в науке придумывания или составления слов, а скорее в вибрационной специфике этой вещи, которую древние люди ощущали гораздо яснее, чем современные.
Разница в концепции и духовности между тем временем и сейчас огромна.
— Но как объяснить разногласия**, если вы говорите, что язык не является научный процессом? – спросил я.
** Ссылка на разногласия относится к субъектно-предикатным разногласиям.
— Понятие разногласий отсутствует. Крестьяне говорят и искажают слова по своему усмотрению, ибо в румынском языке значение сохраняется. На самом деле они не произносят слов языка, потому что то, что они говорят, является словом, а не языком. Смысл языка сложнее, чем у разговорного языка, он более нюансирован, более связан со своим происхождением. Это можно объяснить только в том случае, если существует органичность самого языка, если он существует фундаментально сам по себе. То же самое касается порядка слов в предложении: в румынском языке вы можете поворачивать слова как угодно и располагать их в любом порядке, потому что в итоге смысл не меняется. Это то, чего не встретишь в других языках. Только с момента появления литературного языка появилось понятие разногласия.
— Вот о чем я хотел спросить: многие страны придумали «современный» язык вместо старого, народного. Почему это было необходимо?
— Это было совсем не обязательно. Всё дело было в интересах. Должен был существовать так называемый «общий» язык для всех жителей, составляющих нацию, потому что до этого момента на территории данной страны было очень много диалектов, и люди не могли понимать друг друга, переходя из одного региона в другой. Когда начали происходить процессы централизации государств, это создало административные проблемы, потому что было трудно координировать и быть понятыми на десятках диалектах и идиом, которые на самом деле были разными языками.
— Но у них должна была быть какая-то основа.
Конечно, была. Они имеют общее происхождение, но оно было стерто со временем, потому что диалекты не органичны, не самоочевидны, но всегда основаны на чем-то изначальном. Вот почему со временем они исчезают. Они отдаляются от первоначального состояния, которое привело к их образованию. Ни один диалект не может быть объяснен через себя, но все они объясняются друг через друга. В какой-то момент это создает проблемы, и тогда пришлось искусственно создавать так называемый литературный язык, который они официально навязывают. Я имею в виду, что вы могли говорить на своем диалекте, но вы должны были знать литературный язык. Так обстоит дело с французским языком, немецким языком, английским языком и так далее. Часто литературный язык приходилось навязывать почти силой, потому что это был «язык короля», и любого, кто не говорил на нем, не пользовался уважением.
— А как люди выучили новый язык? Например, французы. Нелегко прийти и сказать: отныне вы говорите так-то и так-то.
— Они учились постепенно. Сначала его изучал королевский двор, затем он утвердился в школах, университетах, научных кругах, а потом распространялся все больше и больше, охватывая все слои населения. Французы владеют своим новым языком всего двести лет или около того.
— Поэтому их просто заставляли учить язык.
— Известно, что греческое правительство пыталось навязать официальный язык, отличный от народного языка греков, который называется демотическим. Они пытались создать искусственный язык, кафаре́вуса, который является диалектом, который они сделали похожим на древнегреческий, чтобы узаконить себя как потомков древних греков. Они вложили огромные денежные средства для обучения людей и детей в школах, но в навязывании другого языка не преуспели. Французы добились успеха, но у них процесс шел по-другому. Они не заменили один диалект другим, они задушили нормандский язык, который тоже был диалектом.
— Ну, в нашем случае также говорят, что наш язык заменили латинским, — сказал я.
— Эта латинизация нашего языка — щекотливый вопрос для многих. Во-первых, существует латынь как язык для письма, это книжный, искусственный, выдуманный язык. Но римский народ говорил на так называемой сегодня вульгарной латыни «Latin vulgaris», который на самом деле был румынским крестьянским языком, первоначальным, первобытным языком. Местные жители римской империи даже не понимали латынь в том виде, в котором она известна сегодня, то есть письменную латынь, потому что она была создана именно для того, чтобы отделить знатных от вульгарных, богатых от бедных.
— Вот почему сейчас говорят, что «Latin vulgaris» не известен на практике, заметил я .
— Именно. Потому что на самом деле это древний румынский язык. Они не могут заявить об этом; они не могут даже представить себе этого; но в конце концов вы увидите, что эта идея придет сама собой. Иначе и быть не может, потому что это правда. Общеевропейским языком является румынский крестьянский язык. Нигде больше нет крестьянского языка; почти все семьи слов в других языках происходят от лингвистических корней румынского. Именно поэтому о нем говорят как о первобытном языке, родном языке всех индоевропейских языков.
— То есть современные языки на самом деле являются суррогатами румынского языка, сказал я больше для себя.
— Это имеет смысл, потому что в противном случае, зачем было бы создавать официальный язык, как это было в случае с греками или другими народами, о которых вы говорили, если их язык независим и имеет собственное происхождение?
— С точки зрения этнической принадлежности, сегодняшние греки не являются наследниками древних греков. Они не знают древнегреческого языка. Это все равно, что говорить на латыни в Италии. Вы ожидаете, что все вас поймут, потому что все знают, что это был официальный язык Римской империи, но люди сегодня его не знают. С другой стороны, мы, румыны, понимаем все. Мы можем общаться на всех романских диалектах. Мы владеем всеми романскими диалектами; мы также понимаем старофранцузский, на котором говорили около 1000 года, даже лучше, чем французы. Для этого им нужен словарь. Кроме того, даже сегодня в некоторых регионах Франции все еще говорят на старом румынском языке.
Все, что произошло с вторжением западной культуры, было снобизмом и витриной. Несчастье румынского народа заключалось в том, что ряд так называемых «интеллектуалов» решили адаптировать румынскую культуру и язык к культуре и языку Франции. Они попытались осуществить эту адаптацию без всякой основы, без глубокого знания истоков нашего народа и его многотысячелетней культуры, предпочитая вместо этого «современную» цивилизацию Франции, во многом подражательную.
— Сам факт того, что на территории этих стран существует раздробленность языка на многочисленные диалекты, из-за которых люди часто не могут понять друг друга, является доказательством того, что у них не было единства языка и культуры,- сказал. я. Нельзя привить то, чего не существует.
— Румыния — это единственное место в Европе, где на всей территории люди говорят на одном языке, причем на языке, который не был создан искусственно. Так было всегда. Насколько мы знаем, жители Молдавии, Олтении и Ардеала* говорили на одном языке. Где еще можно найти такую вещь? У нас нет диалектов; у нас есть акценты, но не диалекты. Везде в этом отношении катастрофа: в Германии несколько сотен диалектов, в Италии несколько тысяч, в Англии то же самое. Но все же это лучше, чем в некоторых африканских странах; там люди иногда не могут понять друг друга, переходя с улицы на улицу из-за разных диалектов. Такова реальность. Но, возвращаясь назад, я говорил вам, что здесь, в нашей стране, в районе Карпат, мы можем найти уникальное языковое единство в Европе.. Нигде больше такого нет.
* Молдавия, Олтения и Ардеал — это регионы Румынии.
— Вы имеете в виду, что в древние времена на румынском языке говорили повсюду? — спросил я, ошеломленный.
— Да, ситуация была именно такой. Я имею в виду крестьянский язык, который является первоначальным языком. Конечно, в процессе отхода от исходного языка, многие лингвистические элементы постепенно изменились, но даже несмотря на это, почти везде можно было легко понять друг друга, говоря на румынском языке. На колонне Траяна видно, как римляне приходят и разговаривают с даками, но без переводчика, они говорят свободно. Таким образом, в Европе у них был единый язык. Овидий говорил о гетах, то есть о наших предках, что они были немного глуповаты, потому что он приходил и говорил с ними, а они все время смеялись. На самом деле, даки в то время очень хорошо понимали то, что он говорил, но смеялись над его невнятной речью по сравнению с родным языком, на котором они говорили. Позже Овидий, похоже, осознал это и написал несколько стихов на гетском языке, но они не сохранились.
— Невероятно, как это единство языка сохранялось так долго! — сказал я.
— По мере удаления от этого центра всё: язык, культура, люди — становится всё более разрозненным. Только здесь он есть и остается унитарным.
— Значит ли это, что если я окажусь во времена даков или Стефана Великого, то смогу найти общий язык с людьми того времени?
— Я говорил вам, что если вы говорите на крестьянском языке, как знают и говорят наши настоящие крестьяне, у вас есть хорошие шансы. Но никаких «уикэндов» и никакого «фастфуда», — пошутил Цезарь.
— Что это значит? Что то, на чем мы говорим сейчас, больше не является исконным румынским языком? Это другой язык?
— Вовсе нет. Конечно, некоторые языковые конструкции изменились со временем, но о языке следует судить не по этим формам, а по его корням, которые придают смысл словам. Они не меняются. Именно в этом и заключается отличительная особенность румынского языка: он сохранил свои собственные ресурсы, из которых возникли семьи слов, но что-то в этих словах, их корень или радикал, как я уже говорил, остался неизменным, и именно это позволяет вам понимать других людей в любой части континента, даже если прошли тысячелетия
— Прекрасно, но эти корни могут быть подвергнуты лингвистическим трансформациям, так что их станет трудно или вообще невозможно распознать, — возразил я.. Это возможно.
— Этого не произошло с румынским языком. Он не только сохранился на протяжении тысячелетий в своем первоначальном виде практически без изменений, но даже небольшие изменения, присущие переходам на протяжении тысячелетий, настолько малы и происходили так медленно, что практически незначительны. Например, некоторые более твердые согласные превратились в более мягкие.
— Почему? — спросил я с любопытством.
— Потому что румынские крестьяне, истинные носители оригинального языка, имели тенденцию со временем изменять некоторые слова, ослабляя согласные. Например, s — это дополнительное усилие для произнесения; легче произнести ş, чем s. А почему b превращается в v? По той же причине: потому что это легче произнести. Если вы поедете в сельскую местность, вы довольно часто услышите şă aive, вместо să aibă.*
* Оба слова означают «иметь».
Аналогичным образом, «blahi», как их первоначально называли в раннем средневековье, позже превратились «вj vlahi», что означает жителей юга нашей страны. Кроме того, существуют хорошо известные инверсии букв, особенно в начале слов. Но все это вовсе не базовые изменения, а скорее внешние изменения формы. То же самое относится и к некоторым способам выражения. Все они носят поверхностный характер, они не затрагивают сути языка, его корня. Это как если бы со временем вы покрасили свой дом в разные цвета, может быть, добавили еще одну арку, снесли еще один сарай, но само здание осталось на своем первоначальном фундаменте. Вы узнаете его независимо от того, какого он цвета и какие небольшие изменения вы внесете в его внешний вид.
— Но они внесли изменения в фундаментальные глаголы, — напомнил я ему. Например, они заменили sînt (что означает «я есть/мы есть») на sunt (также означает «я есть/мы есть»). Будет ли это иметь серьезные последствия для языка?
— Вовсе нет. Они сделали это, чтобы стать ближе к латыни. Это формы, введенные для того, чтобы легче было обслуживать политические интересы. Например, коммунисты убрали sunt и ввели sînt, потому что в то время язык должен был быть более похож на славянский. Но в Ардеале (широко известной как Трансильвания) и Молдове говорят «îs», что является сокращенной формой «sînt». Жители юга страны, и здесь я имею в виду некоторых городских жителей, говорят «sunt» из снобизма, чтобы показать, что они произносят его правильно. На самом деле, это нонсенс, потому что мы никогда не сможем использовать «us» как краткую форму sunt, потому что никто не поймет, что вы имеете в виду. Но вы понимаете «îs», которое является сокращением от «sînt». К сожалению, вы видите, что предпринимаются определенные усилия — признаться, бессодержательные — по изменению нашего собственного языка, который является источником других разговорных языков, когда на самом деле именно они должны быть изменены, чтобы быть близкими к нему.
— Ну, усилия в этом отношении были предприняты всеми, кто приходил сюда; но вы правы, они, кажется, не достигли многого, — заметил я.
— Не то чтобы они не достигли многого, они не достигли ничего, — язвительно заметил Цезарь. Через эту страну прошли десятки варварских народов, которые уживались с нами на разных этапах нашей истории; каждый из них пришел со своим языком и культурой, более или менее рудиментарной. Однако, как признают даже некоторые враждебно настроенные к нам иностранные авторы, эти народы впоследствии исчезли, не оставив ничего от своего языка и культуры. Румынский язык — или валашский язык, как он был известен — не заимствовал у них слов, хотя он всегда находился в контакте с языками этих народов. Например, нет ни одного венгерского слова, которое было бы распространено в румынском языке. За 800 лет оккупации Австро-Венгерской империей абсолютно ничего из венгерского языка не удалось навязать нашему языку. Во время Второй Мировой Войны это бесило венгерских солдат, потому что они говорили по-венгерски, а румыны не знали, как им ответить.
То есть, они что-то понимали, но им так и не удалось заставить их говорить по-венгерски, перенять их язык, хотя они так долго находились под оккупацией. И это был уже 1940 год. В таких условиях, как вы можете думать, что романизация даков могла быть возможна всего за 160 лет, как это подтверждает история?
— Австро-венгры упорно пытались в течение 800 лет и потерпели неудачу.
— Дело в том, что необразованные люди, призванные быть солдатами, не смогли заставить румынских крестьян изменить свой язык, заметил я. Без словарей, без школьного образования, без всего, как заставить их отказаться от своего языка?
— Но даже если бы они это сделали, оказалось, что они не преуспели, — ответил Цезарь.- А это говорит о том, что у них нет собственной органичности языка, в то время как у румынского она есть. Вот почему румынский крестьянин никогда не чувствовал и не чувствует сейчас необходимости менять свой язык, потому что в нем есть все основы и ресурсы; ему не нужно ничего заимствовать из другого языка, чтобы выразить себя, потому что у него уже есть все в его собственном лексиконе. Когда вы сыты, сколько бы вкусной еды вам ни предложили, вы не захотите больше, потому что вам это не нужно.
— Действительно, наш язык не изменился ни при римлянах, ни позже, при любой другой оккупации. Но можно привести аргумент, что нас здесь не было, поэтому им нечего было менять.
— Но кого же тогда завоевали римляне? Латиноязычные хроники называют их даками; грекоязычные хроники называют их гетами, от «get», что означает земля, т.е. «те из земли». На самом деле это означает «крестьянин», что означает «человек земли, земной человек или гетянин». Как говорится: «get-beget», что означает «истинный». «Beget» — порождать. Когда мы используем это выражение, мы даже не думаем о гетах; это просто выражение «порождать истину», то есть истинный,
— Ну, можно сказать, что те геты исчезли, а мы — другой народ, выдвинул я известную гипотезу.
— Это невозможно, потому что язык остался прежним и сохранил ту свою первоначальную структуру, как на нем говорили крестьяне. Поэтому мы имеем невероятную языковую преемственность, передающуюся на протяжении тысячелетий. Даже если мы рассмотрим возможность того, что римляне пытались навязать латынь, хотя я сомневаюсь в этом, они явно встретили сопротивление; но это их и не интересовало. Их вполне устраивало конфисковывать пшеницу, забрать золото даков и уйти. О большем и речи быть не могло, потому что иначе они оставили бы глубокие следы в нашей культуре и традиции. А это не так. Кроме того, римляне не прилагали аналогичных усилий для культивирования своего языка в любом завоеванном ими регионе. Они приходили, ставили крепости и говорили: «Дайте денег!». На первом этапе они убивали, на втором — грабили, а на третьем — расселяли. Конечно, это видение может показаться несколько суровым, но все же по сути — это процесс завоевания, а это включает в себя войну, насилие, навязывание, грабеж.
Вы не можете завоевать мир и в то же время говорить, что вас пригласили сделать это по собственной воле, получая все почести и богатства. Поэтому они не могли изменить язык даков. И это относилось к оккупированной территории, то есть в седьмой части Дакии, а не трети как обычно утверждают, чтобы придать аргументам больший вес. Как тогда мог измениться язык свободных даков на остальных частях территории?
— Но на каком языке они говорили?
— Конечно же, на румынском, исконно крестьянском языке. Они находились на одной территории. Так называемый дакийский или гетский язык на самом деле был румынским языком. Они были румынами, как говорится, с начала времен.
— Действительно ли они так себя называли: румыны? Они знали, что говорят по-румынски?
— Наши крестьяне говорят: «наш румынский язык», но в хрониках говорится что эти люди говорили на римском языке. В латинском и греческом языках буквы
î, â, ş, ţ и ă не могут быть транскрибированы, поэтому они писали «римский». Возможно, они были разделены на общины и на региональном уровне они называли себя «люди из Олтении» или «люди из Валчи» или как-то иначе.* Но язык, на котором они говорили, был один, потому что в целом в Карпатском регионе их воспринимали как единый народ: даки или геты. Потому что слова дакийский, гетский или румынский означают одно и то же. Румыны всегда считали себя представителями одной расы, одной «матери», независимо от того, называли ли они себя даками или гетами в древности, или трансильванцами и молдаванами в более позднее время.
* Примечание переводчика: На румынский язык эти выражения переводятся как отдельные слова. Олтения — регион в Румынии. Валча — уезд в Румынии, исторически известный, в частности, находками, свидетельствующими о жизни человека 2 млн. лет назад и найденными там дакийскими и римскими цитаделями.
— Как общеизвестно, румынская нация сформировалась в результате романизации, — сказал я, — хотя теперь я ясно понимаю, что такая историческая перспектива нелогична».
— Я говорил вам, что романизация невозможна. Румынский язык не является неолатинским языком. Кроме того, им нечего было менять, потому что на уровне народа римляне говорили на одном языке, то есть на румынском. И если я говорю вам эти вещи, вы должны знать, что я не от себя их говорю, а потому что уже есть много исследований и ссылок по этому вопросу, которые подтверждают истину. Просто всё ещё существует сильное противодействие из-за предрассудков и особенно политических интересов, что приводит к тому, что вся эта информация, существенная для нашей идентичности как румынского народа, не известна широкой общественности, особенно для того, чтобы не «беспокоить» то или иное государство. Есть и другие интересы, но сейчас нам не нужно в них углубляться.
Views: 57